Запах растворителя пропитал его насквозь так давно, что Лёня уже его не чувствует. В его комнате всегда стоит бутылка, разбросаны испачканная ветошь, тюбики краски и бесконечные наброски, укрывающие пол, как осенние листья, облетевшие с дерева. Мама смирилась с этим, ещё когда Лёньке было лет десять и он пошел в первый, подготовительный, класс художественной школы. Прежде легкое увлечение рисованием обернулось страстью, ставшую целью всей жизни. Мама только грустно улыбалась. Талантливый. А у талантливых людей легкой жизни не бывает.

Сегодня, правда, он дома один. Он почти всегда дома один — родители много работают, и Лёня никогда не стал бы их в этом винить. У него есть всё. В том числе кисти, краски и холсты, которые стоят как золотые. И папа никогда не откажет натянуть холст на подрамник. И вообще, родители у него замечательные. Понимающие. Даже если сыну хочется радужный "пидорский" свитер и выкрасить волосы зеленой тоникой перед зеркалом ванной, чтобы краска в итоге легла непонятными неровными пятнами. Папа только нахмурился, но промолчал, а мама посоветовала в следующий раз взять денег на салон.

Именно потому, что у него такие понимающие и замечательные родители, Лёня старается ничем их не волновать. Ни шрамами от потушенных об него спичек, ни следами ботинок на одежде, ни даже расцветающими на теле гематомами. Всегда старается закрыть лицо руками, чтобы не осталось видимых следов. Сегодня, правда, пострадало именно лицо, но рисунок маркером можно списать на дружескую шутку,мол, дурачились с друзьями. И уж точно не говорить маме, что никаких таких друзей у него нет, а есть только он и все остальные. Некоторые равнодушные, некоторые даже добродушные (в основном девочки), а некоторые — настроенные негативно.

Рисунок не выходит, как ни старайся. В изображенных кудрях — ультрамарин и черный, в лице почему-то теплый солнечный желтый, глаза — охра, а тени ложатся зеленым хаки. Вместо портрета получается какая-то дисгармония, яростные мазки не складываются в единую композицию, цвета и их сочетания противоречат друг другу. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Лёня пытается выплеснуть единственным известным ему способом дисгармонию внутри, который день лишающую его покоя.

В почти абстрактном портрете всё равно (может, только для Лёни) угадывается Ванька. Такой, каким он его и видит: ненавистный и желанный одновременно. Лёня ненавидит себя за это сам, за болезненную, нездоровую привязанность к тому, кто унижает его просто так, ради забавы и за компанию. Но сердце всё равно делает кульбит, когда Ваня проходит мимо, и в животе сводит от невозможности прикоснуться, поговорить как обычные одноклассники, узнать. Ваня приходит к нему во снах, в которых они сидят рядышком, на спинке скамейки, и разговаривают, как старые друзья. На большее Лёня не надеется даже во сне.

Лёня знает, что у Вани неблагополучная семья и тяжелое детство. Они живут в одном подъезде стандартной хрущевки, стены которой делятся секретами соседей даже против желания. Иногда, когда Лёня долго не может уснуть, он перебирает все оправдания для Вани, какие только может найти. Как будто это делает его влюбленность не настолько мучительной и неправильной. На утро чувствует себя жалким, как какой-нибудь Акакий по Гоголю. Господи, Лёня, ну какая-то капля гордости в тебе должна быть!

В ярости Лёня добавляет в картину ярко-алый мазок, окончательно превращающий её в мешанину цветов и эмоций, после чего бросает кисти на ветошь и идет курить прямо в домашней футболке — огромной и всей заляпанной краской, которую никогда уже не отстираешь. Да и руки не чище. Курить он ходит всегда на крышу — её редко закрывают, а если и закрывают, Лёня умеет перелезать через решетку сбоку, где перила. Это тоже чтобы не волновать маму — в квартире не будет пахнуть, в подъезде не спалят вездесущие бабки, а от него запах отобьется, как только он начнет вытирать кисти растворителем. Не надо родителям знать, что он курит. Не потому что будут ругаться — они вообще не ругаются, они разговаривают. Просто у мамы больное сердце, она и так работает на износ, а он и без того уже одно сплошное разочарование.

Если только не выложится на сто процентов, чтобы поступить на бюджет в Питер в Академию Искусств и не станет, как мечтает в самых смелых мечтах, художником.

На крыше тихо, только легкий дождь моросит по крыше, и Лёня с удовольствием вдыхает свежий, с примесью озона и прелых листьев воздух. Ему даже не холодно: при всей внешней щуплости, Лёнька здоровьем крепкий, спасибо деду за закалку и привычку делать зарядку по утрам. Он подходит к самому краю, вскакивая на парапет, и долго смотрит вдаль, улыбаясь непонятно чему. Вероятно, какому-то иррациональному ощущению свободы и лежащего впереди огромного мира, в которым есть много больше мест, чем школа и чертов пятачок за гаражами, опостылевшие ему давно до печеночных колик.

Он как раз собирается достать из кармана треников сигареты и закурить, когда внезапно его окликает знакомый голос. Лёня аж замирает на мгновение. У него совсем поехала крыша от запахов краски и растворителя, что аж слуховые галлюцинации пошли? Нет, это действительно Ваня, которого на кой-то черт принесло на крышу именно сейчас.

Именно когда от мыслей о нем Лёня распсиховался так, что испортил работу и пошел курить.

Только когда Ваня произносит слово "прыгать", до Лёньки доходит, что он вообще имеет в виду. Это так нелепо, что хочется рассмеяться. Лёня никогда не думал о самоубийстве. Нет, ну, может и мелькала мысль, со всеми бывает, но у него слишком явные цели и ориентиры в жизни, чтобы взять и с ней расстаться. Даже обидно, что Ваня считает его таким слабаком.

Идея приходит в голову внезапно, и при всей своей гнусности выглядит до ужаса привлекательно. В конце концов, одноклассники третируют его не первый год. Он имеет право на маленькую (мелочную) месть. Всего-то чуть-чуть припугнет, может, в голове хоть какие-то мысли зародятся, на человечность там надеяться не стоит.

— Сегодня хер маркером — это да, это вы ещё добрые сегодня были, — актер из Лени никудышный, но он честно старается нагнать драмы, благо стоит спиной к Ване и прорывающуюся улыбку не разглядеть, — А тебе припомнить все случаи, когда гораздо злее? Испорченные вещи, отбитые ребра, шрамы? Вы из меня сделали мальчика для битья, хотя я вам слова плохого не сказал.

да здесь есть уже мои посты

Запах растворителя пропитал его насквозь так давно, что Лёня уже его не чувствует. В его комнате всегда стоит бутылка, разбросаны испачканная ветошь, тюбики краски и бесконечные наброски, укрывающие пол, как осенние листья, облетевшие с дерева. Мама смирилась с этим, ещё когда Лёньке было лет десять и он пошел в первый, подготовительный, класс художественной школы. Прежде легкое увлечение рисованием обернулось страстью, ставшую целью всей жизни. Мама только грустно улыбалась. Талантливый. А у талантливых людей легкой жизни не бывает.

Сегодня, правда, он дома один. Он почти всегда дома один — родители много работают, и Лёня никогда не стал бы их в этом винить. У него есть всё. В том числе кисти, краски и холсты, которые стоят как золотые. И папа никогда не откажет натянуть холст на подрамник. И вообще, родители у него замечательные. Понимающие. Даже если сыну хочется радужный "пидорский" свитер и выкрасить волосы зеленой тоникой перед зеркалом ванной, чтобы краска в итоге легла непонятными неровными пятнами. Папа только нахмурился, но промолчал, а мама посоветовала в следующий раз взять денег на салон.

Именно потому, что у него такие понимающие и замечательные родители, Лёня старается ничем их не волновать. Ни шрамами от потушенных об него спичек, ни следами ботинок на одежде, ни даже расцветающими на теле гематомами. Всегда старается закрыть лицо руками, чтобы не осталось видимых следов. Сегодня, правда, пострадало именно лицо, но рисунок маркером можно списать на дружескую шутку,мол, дурачились с друзьями. И уж точно не говорить маме, что никаких таких друзей у него нет, а есть только он и все остальные. Некоторые равнодушные, некоторые даже добродушные (в основном девочки), а некоторые — настроенные негативно.

Рисунок не выходит, как ни старайся. В изображенных кудрях — ультрамарин и черный, в лице почему-то теплый солнечный желтый, глаза — охра, а тени ложатся зеленым хаки. Вместо портрета получается какая-то дисгармония, яростные мазки не складываются в единую композицию, цвета и их сочетания противоречат друг другу. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Лёня пытается выплеснуть единственным известным ему способом дисгармонию внутри, который день лишающую его покоя.

В почти абстрактном портрете всё равно (может, только для Лёни) угадывается Ванька. Такой, каким он его и видит: ненавистный и желанный одновременно. Лёня ненавидит себя за это сам, за болезненную, нездоровую привязанность к тому, кто унижает его просто так, ради забавы и за компанию. Но сердце всё равно делает кульбит, когда Ваня проходит мимо, и в животе сводит от невозможности прикоснуться, поговорить как обычные одноклассники, узнать. Ваня приходит к нему во снах, в которых они сидят рядышком, на спинке скамейки, и разговаривают, как старые друзья. На большее Лёня не надеется даже во сне.

Лёня знает, что у Вани неблагополучная семья и тяжелое детство. Они живут в одном подъезде стандартной хрущевки, стены которой делятся секретами соседей даже против желания. Иногда, когда Лёня долго не может уснуть, он перебирает все оправдания для Вани, какие только может найти. Как будто это делает его влюбленность не настолько мучительной и неправильной. На утро чувствует себя жалким, как какой-нибудь Акакий по Гоголю. Господи, Лёня, ну какая-то капля гордости в тебе должна быть!

В ярости Лёня добавляет в картину ярко-алый мазок, окончательно превращающий её в мешанину цветов и эмоций, после чего бросает кисти на ветошь и идет курить прямо в домашней футболке — огромной и всей заляпанной краской, которую никогда уже не отстираешь. Да и руки не чище. Курить он ходит всегда на крышу — её редко закрывают, а если и закрывают, Лёня умеет перелезать через решетку сбоку, где перила. Это тоже чтобы не волновать маму — в квартире не будет пахнуть, в подъезде не спалят вездесущие бабки, а от него запах отобьется, как только он начнет вытирать кисти растворителем. Не надо родителям знать, что он курит. Не потому что будут ругаться — они вообще не ругаются, они разговаривают. Просто у мамы больное сердце, она и так работает на износ, а он и без того уже одно сплошное разочарование.

Если только не выложится на сто процентов, чтобы поступить на бюджет в Питер в Академию Искусств и не станет, как мечтает в самых смелых мечтах, художником.

На крыше тихо, только легкий дождь моросит по крыше, и Лёня с удовольствием вдыхает свежий, с примесью озона и прелых листьев воздух. Ему даже не холодно: при всей внешней щуплости, Лёнька здоровьем крепкий, спасибо деду за закалку и привычку делать зарядку по утрам. Он подходит к самому краю, вскакивая на парапет, и долго смотрит вдаль, улыбаясь непонятно чему. Вероятно, какому-то иррациональному ощущению свободы и лежащего впереди огромного мира, в которым есть много больше мест, чем школа и чертов пятачок за гаражами, опостылевшие ему давно до печеночных колик.

Он как раз собирается достать из кармана треников сигареты и закурить, когда внезапно его окликает знакомый голос. Лёня аж замирает на мгновение. У него совсем поехала крыша от запахов краски и растворителя, что аж слуховые галлюцинации пошли? Нет, это действительно Ваня, которого на кой-то черт принесло на крышу именно сейчас.

Именно когда от мыслей о нем Лёня распсиховался так, что испортил работу и пошел курить.

Только когда Ваня произносит слово "прыгать", до Лёньки доходит, что он вообще имеет в виду. Это так нелепо, что хочется рассмеяться. Лёня никогда не думал о самоубийстве. Нет, ну, может и мелькала мысль, со всеми бывает, но у него слишком явные цели и ориентиры в жизни, чтобы взять и с ней расстаться. Даже обидно, что Ваня считает его таким слабаком.

Идея приходит в голову внезапно, и при всей своей гнусности выглядит до ужаса привлекательно. В конце концов, одноклассники третируют его не первый год. Он имеет право на маленькую (мелочную) месть. Всего-то чуть-чуть припугнет, может, в голове хоть какие-то мысли зародятся, на человечность там надеяться не стоит.

— Сегодня хер маркером — это да, это вы ещё добрые сегодня были, — актер из Лени никудышный, но он честно старается нагнать драмы, благо стоит спиной к Ване и прорывающуюся улыбку не разглядеть, — А тебе припомнить все случаи, когда гораздо злее? Испорченные вещи, отбитые ребра, шрамы? Вы из меня сделали мальчика для битья, хотя я вам слова плохого не сказал.