Пацан на кассе был рыжим и длинноволосым; одетый в форменную одежду, он казался чужеродным этому месту. Рокки не мог бы сказать, почему обратил на него внимание, но удерживать взгляд долго всё равно не смог: его не то чтобы мутило, но к горлу подкатывала горечь; даже дышать было неприятно. Что-то словно карабкалось из его желудка вверх, раздирало изнутри тонкими когтями – и он проклинал тот момент, когда решил жениться, посчитав это охуенной идеей. Его организм словно был отравлен этой сукой и её смертью, такой нелепой и быстрой. Он ещё раз бросил взгляд на рыжего, понимая, что и раньше видел его, но никогда не был достаточно трезв, чтобы запомнить. Да и незачем было. А сегодня всё как-то изменилось, хотя он не мог понять, что именно, почему реальность воспринималась как-то иначе, более остро и одновременно более чуждо.
Рокки вздохнул и поморщился – вонь от дорогого и тяжеловатого мужского парфюма показалась ему невыносимой. Блядушник какой-то вырядился, как чмо, болтался по магазину, и Мун словно почувствовал подкожный зуд. Уже знакомый, почти родной: когда жажда крови выходила из-под контроля. Ему не хотелось устроить здесь бойню, но хотелось выпустить пар, потому что он был на пределе. Сначала его просто тошнило и ломало, а сейчас наступал какой-то предел, за которым – тьма. Рокки облокотился пальцами об одну из полок, прикрыв глаза, тяжело дыша. Кондиционированный холодный воздух будто растворялся, заменяясь вонью от пижона, который с улыбочкой подвалил к кассе и начал заигрывать с рыжим.
Мун криво улыбнулся, обнажая желтоватые от табака и кофе зубы в недобром оскале, и исподлобья уставился в спину мужика, препарируя его взглядом. Казалось, что тот замечал взгляд, но никак не реагировал на него. Всё торопился зацепить мальчишку на поговорить, а потом поблагодарил за что-то и отошёл, подаваясь назад, не оглядываясь. Рокки словно по наитию оказался за его спиной, позволяя им столкнуться. Он бросил взгляд на рыжего поверх головы пижончика, ухмыляясь, выглядя почти вменяемо (и одновременно совсем не). Что на него нашло? Почему именно сейчас сознание очистилось, оставив только животную злость и какой-то безумный азарт.
— Эй, ты чего творишь, мужик? – пижон возмущённо вскрикнул и обернулся, но, даже увидев Рокки, азарт не потерял. Видимо, и правда немного обдолбанный. Или пиздец храбрый. Какой-то не такой точно. – Что, нельзя расстояние держать? Ты мне не нравишься, парень.
Надо же, какое совпадение! Рокки выдохнул, у него из носа чуть не вырвался горячий пар, настолько он был разъярён. А мужик не чувствовал опасности, не слышал сигналов, которые буквально пронизывали воздух. Куда девалась вежливость, с которой он говорил с рыжим? Мун ведь успел зацепить это: «Спасибо за совет», и почему-то внутри него взыграло что-то звериное.
— А я и не должен тебе нравиться, блядь, — хмыкнул он, стискивая руками чужие плечи, казавшиеся сначала крепкими, а потом – размякшими. – Хули ты до мальчика доебался, пидрила?
Пацан вблизи был ещё слаще, чем издали, — таких любят педофилы, ищущие мягкое тёплое тело на пару прекрасных ночей. Пока они ещё свежие и неиспорченные, пока у них чистая кожа и узкая дырка, не раздолбанная снующим туда-сюда членом. А потом таких мальчиков утилизируют, чтобы они никому и ничего не сказали. Отработанная схема купли-продажи.
— Чего? Мальчик был не против, чтобы до него доебались, — он гаденько улыбнулся, бросив взгляд на рыжего, и пропустил прицельный удар в морду, который отправил его на пол. Брызнула кровь из треснувшей губы, а Рокс, наоборот, счастливо хмыкнул.
Наконец-то.
Он не дал пижону подняться, сначала с силой пнув его ногой в грудь, а потом и вовсе наступив на неё, склоняясь, чтобы заглянуть в окровавленное лицо.
— А ты, я смотрю, тоже нихуево так еблив и так же не против, а? – негромко проворковал Рокки, не обращая внимания на то, что никто не поднял панику и не пообещал вызвать полицию. – Что скажешь, пацан? Ты сам просился на пообщаться или дядя пиздит?
Рыжий смотрел прямо перед собой, совершенно неподвижный. Обе тонкие ладони, побелевшие от холода, лежали на прилавке, он чуть подался вперёд — но это единственное, что выдавало его заинтересованность в происходящем. Это и огромные, с расширившимися как у наркомана зрачками, глаза на лице, тоже бледном и тонком.
Он словно не замечал того, что Рокки фактически стоит на поверженном, истекающим кровью противнике. В ответ на вопрос губы его шевельнулись, едва заметно, выдавая тихое:
— Камеры на тебя тоже смотрят.
Рокки вздрогнул: что-то в голосе мальчишки заставило его напрячься. Создавалось ощущение, что тот вовсе не смущён тем, что происходило на его глазах, как будто ему каждый день доводилось видеть подобное… Хотя, Мёртл-Битч не был тем городом, в котором процветало милосердие и добрососедство.
— Вот как? Но мы ведь не в прямом эфире, правда? – мягко поинтересовался он, толчком ноги отправляя мужика обратно на пол, когда тот захотел подняться. – Лежать!
— Да ты охренел! Я же не имел ничего плохого! – заорал пижон, дёргаясь и пытаясь выбраться из-под тяжёлого ботинка, который давил на грудь.
— Заткни своё ебало, — рыкнул Мун, вновь склоняясь, цепляя пальцы за волосы лежачего и силой ударяя его об пол.
С разбитых губ слетело нечленораздельное ругательство, мужик снова дёрнулся, но уже более вяло, а после следующих ударов…затих. Рокс чуть отстранился и оглядел окровавленный пол. Блядь, наследил.
Похоже, мужик отъехал. Он не стал проверять, а просто опустил ногу на лицо – и без того окровавленное – и хорошенько разбил, ломая лицевые кости.