[indent]Он смотрит на знакомое до боли лицо, изумлённо, если не шокировано, будто увидел настоящего призрака в самой что ни на есть жизни. По сути, так оно и было. Акечи умер. Абсолютно все, кто присутствовал на непередаваемо изящном и баснословно дорогом лайнере Шидо, в этом не сомневались ни на секунду. Был выстрел, и Оракул сообщила, что его сигнал исчез с радара навсегда. В поддельной реальности Маруки даже сам Горо был уверен на сто процентов, что не мог выжить в той, как ни крути, тупиковой, абсолютно безвыходной ситуации. А Рена ещё долго мучило чувство вины, что он так и не смог спасти человека, к которому, несмотря на серьезные (читать: "смертельные") разногласия он крепко привязался. Он хотел как-то повлиять на его давно предрешенную судьбу, но как бы ни старался, не мог. И Акечи бы сам этого не позволил. Слишком был горд, чтобы принимать руку помощи от "какого-то жалкого вора", как бы он наверняка сказал. Однако они вместе прошли через огонь, воду и медные трубы. Вместе решали хитроумные преступления, ставившие в тупик как полицию, так и Фантомов, вместе противостояли неправдоподобной иллюзии, заключившей их всех в чертогах собственных неисполнимых желаний. Вместе проводили безмятежное, мирное время, то и дело забегая почти на ходу в дартс, бильярд или излюбленный детективом изысканный джаз-клуб, каждый вечер наполнявшийся чувственной, первоклассной живой музыкой. Хорошие были времена, жаль, что кончились слишком быстро. Слишком трагично.

[indent]Возможно, у него галлюцинации? Он так себе спал в последнее время. А за прошедшие сутки — и того меньше, чем обычно, благодаря длительному и изнурительному пути из своего родного города до Токио своим ходом. К тому же у него просто не было возможности расслабиться с многочисленными просьбами-приказами родителей после долгого перерыва в их отношениях. Радостные вести, что все обвинения были сняты с их сына, ровным счетом ничего не дали, ведь он уже успел побывать в пусть и коротком, но заключении в колонии для несовершеннолетних. Дурная слава, как известно, разлетается по округе стремительно, захватывает чужие разумы самыми невероятными фантазиями и распространяется еще дальше быстрее, чем самый заразный и смертоносный вирус. И чем меньше поселение, тем быстрее слухи успевают его облететь. Таковы были правила его игры на ближайшие, достаточно трудные для всех годы. И на тот момент не было даже никакой поддержки со стороны, кроме разве что Морганы. К счастью, у Рена выработался стойкий иммунитет к такого рода беспринципной "холере", но вот делами его загрузили в наказание за проступки хлеще прошлого. Удивительно, что вообще отпустили обратно. Возможно, просто слишком устали от шепотков за своей спиной, а так... Снова все по-старой. С глаз долой, из сердца вон.

[indent]Молчание повисает между ними на добрые пару минут, но инстинктивно, прежде, чем дверь захлопнется прямо перед его носом, Рен успевает быстро подставить ногу в узкую щелочку между порогом и косяком, не позволяя Акечи убежать от него снова. Только не в этот раз. Это было слишком эгоистично с его стороны. Впрочем, не сказать, что он вообще о ком-то думал, кроме себя любимого. Вероятно, эта дурная привычка у него уже неискоренима. Но после такого душещипательного прощания он не имеет права вот так исчезать из его жизни снова. У Рена ведь даже не было возможности посетить его могилу, потому что таковой просто не существовало. И для всех вокруг знаменитый сыщик просто... пропал. Исчез отовсюду, оставив о себе лишь смутные, давно отшумевшие призраки былого напускного величия. А Шидо, возможно, из милосердия, а, возможно, из остатков проснувшейся совести не стал упоминать в своих показаниях незаконнорожденного сына, помогавшего ему свершать его ужасающие преступления, подниматься по головам как невинных, так и однозначно виновных людей к вершине своей популярности.

[indent]И все же... Он не может сдержать улыбку. Как будто тяжелый груз мигом рухнул с его плеч, с его измученной недосказанностью души. Он терзал все это время себя совершенно напрасными угрызениями совести и различными, не особо исполнимыми вариантами "а если бы". В конце концов, он так и не смог смириться, что на своем долгом, тернистом пути становления истинным и неповторимым Фантомным Вором он не смог уберечь кого-то, кто в какой-то степени был ему дорог. Это было то еще знакомство. Самое необычное из всех, что ему приходилось пережить до того момента. Отношения с таким сложным, лицемерным, лживым, но тем не менее по-своему чарующим молодым человеком были похожи на американские горки. От соперников к друзьям, от врагов — к временным союзникам. И затем, возможно, обратно к товарищам. У них было много сходств и еще больше различий, может, именно поэтому самозванец-Бог выбрал их двоих в качестве антиподов. И, все же, вопреки здравому смыслу Рен чувствовал между ними что-то похожее на связь... Своеобразную, противоречивую, возможно, частично надуманную и даже безнадежно глупую. Будто их жизни были переплетены неосязаемыми, мистическими нитями, разорвать которые не получилось даже у самой Смерти. Целых три поистине безумных раза. И он был счастлив. Правда, счастлив, что Акечи жив. ..И не будь этот напыщенный детектив таким упрямым и грубым ослом, он непременно бы его крепко обнял. Но, нет, обойдется.

[indent]— Я пришел посмотреть квартиру. Как гостеприимный хозяин, ты не можешь меня прогнать с порога, — самодовольно прикрыв на мгновение глаза, неторопливо проговорил он, тут же перехватывая дверь рукой. Та с легкостью подалась, издавая жалобный душераздирающий скрип под натиском все еще не выдохшихся каких-никаких, но вполне проработанных мышц. Пусть Амамия и несколько запустил себя за лето, он все равно был однозначно покрепче Горо. В этом последний однозначно ему проигрывал, — Это ведь твое объявление, верно? "Акихиро Сато". Что ж, приятно познакомиться, Сато-сан. И прошу прощения за вторжение, — скорее, из элементарной вежливости, чем из реального сожаления, издевательски бросил он, проходя внутрь просторной и достаточно дорого обставленной квартиры. Тут было гораздо лучше, чем он себе изначально представлял. Но вполне соответствовало тому образу идеального детектива, что для себя выстраивал годами его не слишком-то обрадовавшийся из долгожданному воссоединению собеседник.

[indent]Который, как и всегда, был чрезмерно остер на язык в присутствии Рена. Но таким он нравился ему даже больше: в слащавом образе напыщенного принца всегда сквозила между строчек какая-то едкая недосказанность, вертевшаяся на самом кончике языка, готовая вот-вот выпрыгнуть в случайно брошенной, неосторожной фразе. Фальшь, явственная, грубая, неестественная. Таких людей без единого изъяна просто не существовало. И умен, и красив, и харизматичен, и добр: кто вообще купится на такую сказку? Амамии всегда казалось, что сейчас, прямо в эту конкретную секунду выскочит черт из табакерки. И он оказался прав. Только его черт был полной противоположностью красивой выдумке, которую скармливали ему ранее большими, вместительными, горькими ложками. Ешь — не хочу.

[indent]Зато внешне он, кажется, совсем не изменился. Такой же статный, аккуратный, накрахмаленный. Прямо как его отвратительно чистый воротничок, как всегда украшенный полосатым, выглаженным галстуком. Разве что осунулся и появились различимые синяки под глазами. Усталость и дурные сны могут одолеть даже такого несгибаемого противника, как Акечи. В этом смысле он даже ему немного сочувствовал. Но только самую малость.

[indent]— Здесь много места, — констатировал Рен, снимая обувь у порога и проходя дальше, поочередно заглядывая мельком на кухню, в гостиную, ванную, спальню: одну и вторую. Подробнее рассматривать не стал. Нет смысла, он все уже решил, — Мы остаемся, — невозмутимо сказал он, оборачиваясь на старого знакомого. Лицо у его оппонента было кислее самого неспелого лимона. Рен всеми силами держался, чтобы не засмеяться. Злить Горо было отдельным видом искусства, в котором ему, Амамии, не было равных. И которым он наслаждался сполна, всем, до последней капли, — Деньги у нас есть. Должно хватить на последующий год, пока я заканчиваю школу. Как поступлю в университет, посмотрим. Может, съеду, — безапелляционно заявил он, прямо и дерзко смотря в глаза своему новому сожителю, — Надеюсь, у тебя нет аллергии на кошек. Я привезу через час Мону. Думаю, ему здесь тоже понравится

Этот день до сих пор кажется кошмаром. Тем самым, продолжающимся бесконечно, в котором не предусмотрено счастливого конца. Пусть даже можно считать, что он уже настал.
Грубый. Неправильный. И быть может, слишком относительный для того, чтобы называть его таковым. Огромное колчичество жертв и человеческих потерь. Слишком невосполнимая трагедия для многих. Дети, друзья, родители и просто те, кто оказался в самое неподходящее время в ужасающем месте. Никто не знал, что волны придут. Никто не догадывался, какими потерями это для всех нас обернётся. Все из нашей части выжили - мы прибыли уже позднее, чем началось. Но те, кто находился на пути стихии...Капитан сто тридцать четвёртой потерял руку. Я видел, как его везли, истекающим кровью, с ошмётками того, что раньше вместо неё было. Знал и про то, что именно Афине Грант пришлось сделать это. Собственными руками. Кривыми ножницами, которые она обнаружила, взломав чей-то дом. Правила имеют не слишком большое значение, когда речь идёт о ситуациях, подобных этой. И надеюсь, что после не будет проблем. Она спасала капитана. А что главное - сделала это. Горько думать только о том, что ждёт его теперь впереди. Пенсия, но не по выслуге лет, а в связи с состоянием здоровья, с сохранением трети зарплаты. Вряд ли пропадёт - не тот человек, что способен пасть духом, мы давно знакомы. И всё же....Я понимаю, чего он лишился в этой трагедии. Каждый из нас жизни без того не мыслит. Не настолько рано, чтобы уйти, пока руки способны держать хотя бы лебёдку. А быть уволенным, когда ты в расцвете сил...Это грустно. Это тяжело. Все мы знали, на что подписывались, когда выбирали этот путь. И всё же, легче не становится, когда спасение чужих жизней оборачивается личными трагедиями. Пусть даже выбор тот был сделан самостоятельно.
Мне жаль всех тех, кто погиб, но ещё больше - тех, кто остался оплакивать их. Не слишком много времени прошло с момента, когда моя жена погибла - я понимаю их чувства. И эту злость на обстоятельства, за которые ты не мог отвечать, сколь не привыкай всё контролировать. И эту боль, что разъедает изнутри - всегда кажется, что близкие люди не должны оставлять нас. Только не так быстро. Хоть и вряд ли для того бывает подходящее время. А ещё, это правда страшно - осознавать, насколько мы бессильны перед природой, хоть называем себя её венцом. Просто пляж и просто люди, что пришли провести время у воды. Сотни жертв, разрушенных зданий и огромная рана на теле Лос-Анджелеса, что ещё не скоро зарастёт. Не говорю даже о коммуникациях, которые придётся восстанавливать и внешнем виде места, которое ещё не так давно считалось прекрасным. Каждый из тех, кто будет приходить туда, в ближайшее время, будет вспоминать о том, что случилось. Нас не предупреждали о том, что это возможно. Этого просто не должно было произойти.
И я правда справляюсь отлично - как всегда. Это не первое и к сожалению моему огромному, не последняя массовая трагедия, которую придётся застать. Не знаю, что будет дальше - землетрясение на семь баллов, как было недавно или быть может, пожар высокого уровня. Сложно предугадать, что случится, когда выходишь на очередную суточную смену, с надеждой, что всё будет т...Нет. Это слово в нашей части под запретом, как проклятое. Не рекомендуется даже мысленно воспроизводить. Не верил долго, но пришлось убедиться в том воочию - оно правда проклято. И насколько не верю в суеверия, настолько же не готов провести ещё одну смену в том же режиме, что недавно случился. Так что, лучше судьбу не испытывать. Она и без того может быть весьма жестока в собственных шутках.
Когда возвращаешься домой, после чего-то подобного, хочется смыть с себя это всё. Не забыть о тех, кого не стало и всех тех, кому пришлось помогать - их сотни, многие из них буквально обладают одним лицом. Но это буквально невозможно. Могу не помнить имени, зато с лёгкостью озвучу травму и обстоятельства, при которых она была получена. На действительно важную информацию мозг реагирует лучше. И это - не просто служба, где отработав положенное время, получив свою зарплату, ты просто забываешь о происходящем. Уже завтра город будет в трауре - невозможно игнорировать подобные потери. Коммунальные службы и строители в ближайшие месяцы с ума сходить будут, восстанавливая инфраструктуру и коммуникации - в вид, если не лучший, то хотя бы, подобный прежнему. Чтобы всё было и казалось нормальным. До того момента, как случится что-то ещё. Люди, при всех их ухищрениях, правда не властны совершенно над силами природы. И буквально всё, что нам остаётся - пытаться справляться с этим, минимизировав потери. Всеми силами, насколько только хватит.
  Я знаю, как быть с этим тяжёлым, давящим чувством, когда всё закончилось. Знаешь, что больше никому не требуется твоя помощь - им её уже оказывают. Кому-то она уже просто бесполезна. Но  я, вместе с моими коллегами - не единственные, от кого всё зависит, когда уже нет ситуации, остаются лишь последствия. Когда больше некого вытаскивать из-под завалов и снимать с вышек, на которые они забрались, в попытках спасения, оказав первую помощь и убедившись, что она никому больше не требуется, мы уходим. Возвращаемся домой, в свои квартиры, пытаясь абстрагироваться от увиденного. Помня, что через двое суток будет новая смена. И никто не может пообещать, что не повторится чего-то страшного. Но мы возвращаемся в свои дома, чтобы увидеться с близкими. Обычно мне достаточно присутствия сына, с которым всё хорошо - для того, чтобы в очередной раз убедить себя, что всё в порядке. С этим можно справиться, когда ты точно знаешь, что ты должен беспокоиться о людях. О тех же, кто сегодня вернул его мне. Всё было в страшном хаосе, я понимаю, что испытывали люди. И всё же, та девушка, которую даже поблагодарить нормально не успел, его не бросила, протащив с собой весь путь на руках. Удивительное чувство. Мы работаем, чтобы спасать людей, а они, в то же самое время, спасают наши семьи. Моего  сына. Бака, когда его придавило пожарной машиной - я помню, как они ринулись толпой его вытаскивать оттуда, когда у нас сил не хватало. За это хочется быть благодарным - за то, что благодаря им, тоже порой всё заканчивается хорошо.
С трудом с этого жуткого дня вспоминаю лишь один момент - тот, в котором Эван мне сообщил, что потерял Кристофера где-то в толпе, во время очередной волны. Должны были быть совершенно в другом месте, но Бак решил, что пристань - лучшее место для прогулки с ребёнком. Я понимаю, почему он её выбрал - там действительно, много было развлечений для детей и сыну не помешало бы провести время в этой атмосфере. Даже знай я, что его временная няня поведёт его туда, всё равно не был бы против. Никто не предупреждал нас о том, что наводнение возможно. Как можно было предполагать, что это случится? Я был  спокоен, занимаясь спасением людей, потому что уверен был  в том, что мой ребёнок находится в безопасности. Наверное...Слава Богу, что это было так. Не представляю, что случилось бы, думай я о том, что он где-то там, против этой неукротимой стихии, в самом её эпицентре. Моя уверенность в том, что всё с ним хорошо, в совершенно другой части Лос-Анджелеса, помогала думать о работе и ни о чём кроме. Наверное, повезло хотя бы в этом.
И всё ещё не могу понять собственной реакции, когда услышал от Бака, что он потерял его. Чувства не подобрать - не подходят ни к одним из известных. Не бешенство на того, кто потерял  моего ребёнка-инвалида, за которого был в ответе и даже не страх, наверное, самая естественная в этой ситуации эмоция. Что-то...Другое. Мозг работал на просчёт, что необходимо его найти, не допуская даже мысли о том, что с ним могло что-то случится. Слишком странно, слишком глупо, слишком противоестественно. Я десятками наблюдаю за чужими трагедиями, прекрасно вижу, что дети всегда в опасности - в той даже, которую не могут предполагать их родители. И всё же, не допускаю даже мысли, что Кристофер может стать одним из них. Ему уже досталось - моя жена винила себя в его диагнозе, но я знал, что никто из нас не мог повлиять на то. Никаких генетических заболеваний и недостойного поведения во время её беременности - увы, так просто случилось. И это далеко не было худшим из всего, что судьба может подкинуть в качестве испытания людям. Так что, я даже не жаловался. Трудно было представить более чудесного для меня ребёнка, чем тот, что был. Я никогда не хочу представлять, что он пострадал, будь то чужие руки или наводнение, или пожар - это в никуда путь. Какой от меня будет толк на этой службе, если буду примеривать каждую трагедию к собственному ребёнку? Кому буду нужен с трясущимися руками или не способный отвлечься, погрузиться в ситуацию, что вокруг? Я давно дал себе установку - с Кристофером не может ничего случиться. И не случится. Я сумею позаботиться об этом. Нужно решать вопросы по мере поступления, но не погружаться в то, что не должно никогда произойти.
Наверное, поэтому я был так спокоен, когда Бак сообщил мне об этом. Конечно, внутри все внутренности скрутило, стоило лишь услышать, что мой ребёнок пропал в этом хаосе, но всё же, не то. Не впал в панику и даже на мгновение не подумал о том, что он погиб. Стал одной из тех жертв, которых мы десятками вытаскивали из-под обломков разрушенных зданий и перевёрнутых машин. Такого быть не могло. Благо, у меня не было много времени на то, чтобы успеть действительно погрузиться в то, что случилось - я услышал его голос и увидел наконец-таки, знакомую шевелюру.
  Домой он вернулся с Карлой, что забрала его, мы работали до следующего дня, а затем закрывали смену. Не в гробовом молчании конечно, но шуточек обычных не было. Трудно веселиться на костях стольких людей и делать вид, что этого просто не случилось. Мы справились - как могли. Спасли - тех, кого ещё было возможно. И это давало хоть малое, но всё-таки облегчение. Многие вернуться домой, потому что мы смогли их достать с огромного чёртового колеса, почти полностью погрузившегося в воду и здания, заполненного высвободившимся метаном. Это - то утешение, что всем из нас действительно было нужно. Но каждый, хоть о том не говорил, хотел домой. К своим родным, эгоистично радуясь тому, что они не были в эпицентре всех событий. Кто сможет осудить кого-нибудь из нас за то?
Ужинали, на второй день, мы с Крисом уже вместе. Он рассказывал о том, что было - как героически дядя Бак спасал его и всех вокруг, хоть был не в обмундировании, травмированный и истекающий кровью. Из-за коагулянтов, что он принимал, ему нельзя было получить даже одной царапины. Но у него и выбора не было - только не в тот момент, когда люди вокруг просили о помощи. Я знаю, прекрасно понимаю, чем он руководствовался. Как не осуждаю и за то, что думая, что Кристофер находится в безопасности, бросился к остальным. Даже после первых двух волн, никто не ожидал третью. Не помогли ни спутники, ни вертолёты, что следили за ситуацией и ветром - волну не остановить голыми руками, как её не ожидай. Так что... Нет. Знаю, что Эван себя винил, но у меня к нему претензий не было. В конце концов, всё закончилось хорошо. Было бы хуже, окажись мой сын там рядом с кем-нибудь другим.
И уже за тем, когда наблюдал за тем, как он уснул, не типично рано, понял наконец, что случилось. Не знаю, в какой момент и почему стало так страшно - это просто случилось. Рассматривал его лицо, гладил по светлым непослушным волосам и только в тот момент понял вдруг, как на самом деле был напуган. Все прочие мысли - о том, что нужно было сделать и о чём позаботиться, умело застилали фон собственных эмоций. И только видя, что он действительно находится в безопасности, в собственной постели, понял вдруг, впервые так отчётливо, в каком же ужасе из-за этого находился. Пока я спасал остальных, мой ребёнок был где-то там, до жути напуган, среди огромной толщи воды и незнакомых людей, цеплялся за жизнь. Он плохо ходит, не мог даже убежать оттуда или хотя бы попробовать плыть. Так что, тот факт, что он вернулся домой целым и невредимым, наверное действительно можно назвать чудом. Даже имени той девушки не знаю - всё в таком хаосе было, что некогда было выяснять, только крики боли и кровь всюду. Но я вряд ли забуду, как посреди этого водяного Ада, она тащила на своих руках не маленького и совсем не лёгкого уже, чужого ребёнка, рядом с которым никого не было. Выходит, мне в очередной раз было, за что благодарить судьбу и любить людей, которых мы спасали.
Достаю холодное пиво и ставлю на столик перед телевизором - наверное, надо его включить, да смотреть, бездумно листая каналы. Абстрагироваться от дня, что уже закончился. Спать не хочется и чем ещё заняться не знаю. Но включить его сейчас - увидеть напоминания  обо всём, что было. Вряд ли новости сейчас заполнены чем-нибудь другим, кроме как этим происшествием, а смеяться над глупыми шуточками не тянет. Уже с утра завтра будет лучше - так всегда бывает. А сегодня нужно просто отвлечься. Хоть мыслей по этому поводу никаких нет. Мне не хочется быть в одиночестве, но я не буду будить Кристофера, просто потому что мне так, с ним рядом, будет проще. К тому же, не уверен всё ещё, что ситуация эта на нём не отразится. Сегодня засыпал дольше обычного, а вчера, как говорит Карла, кошмары мучили. Надеюсь, что справиться нам предстоит только с этим.
Удивлён, когда слышу стук в дверь - никому не писал, приглашая в гости, понимая прекрасно, насколько необходимо всем отдохнуть. Сам не знаю, почему не вижу уже двадцатый сон, после всех сил, что мы истратили. Надо было восстановиться. Но сна, на всех эмоциях, как ни странно, ни в одном глазу не было. Странное чувство.
Открываю дверь, взглядом встречаясь с Габриэлой Доусон - коллегой, что присоединилась к нам недавно. Впрочем...скоро уже почти год и ощущение, что время летит с дикостью. Кажется, что мы ещё недавно только встретились, на тех пожарах  в Техасе, куда она прибыла с миссионерской группой, оказывать помощь в качестве медика. Когда я выбирал, куда устроюсь, меня приняли в том числе и в Чикаго - она была оттуда. Так что, даже выбери я не Лос-Анджелес, нам всё равно довелось бы познакомиться с ней. Но судьба и впрямь любит причудливые шутки - я отказал Чикагскому пожарному управлению, а Габи покинула его и присоединилась к нам. Никогда не старался влезть в душу и вызнать действительные причины побега из родного города - у кого из нас не было собственной истории? Знал только в общих чертах. Про развод, проблемы брата и новую жизнь, которую ей не терпелось начать. Могу понять. В конце концов, мы с сыном прибыли сюда примерно с теми же мотивами. И как меня изначально не тянуло посвящать всех в собственные дела, так и Габриэле я позволял делиться всем в тех дозах, что она сама считала нужными. Мы стали друзьями за это время - полагаю, нас действительно можно было назвать так. Но...Лезть к ней в душу насильно, как бы не было интересно узнать получше, я не собирался. Мы сближались осторожно - у каждого была за плечами своя история. Но мне приятно было, в  то же самое время, насколько нам взаимно-хорошо было в обществе друг друга.
- Привет, проходи. Ей можно заявляться ко мне вот так, без приглашения, в позднее время суток. Во-первых, я давно ей то разрешил, а во-вторых, с некоторых пор была ещё и моей соседкой. Что было весьма удобно, в том смысле, что в выходные могла побыть с Кристофером, когда у меня были неотложные дела, а мне не приходилось его отвозить на другой конец города, как к Карле. Да и ехать на работу, и с неё возвращаться, было куда веселее. Мне не сильно требовалось одиночество, как таковое, всегда был рад  компании. Особенно, такой приятной.
- Думал написать, но решил, что уже спишь, не хотел будить. Ты выглядела очень уставшей. Так и не решился. Улыбаюсь, пропуская Габи в собственную квартиру. Говорим чуть тише, чем обычно, но недостаточно всё же для того, чтобы шептать. Давно  уже позаботился, чтобы двери в комнату Кристофера не пропускали лишних звуков и не нарушали его сна. Так что, если не надумаем с Доусон устроить сейчас здесь вечеринку размахом в три ближайших квартала, то сыну наши посиделки не помешают. А я правда не хотел сегодня спать и был рад компании.
- Мне тоже не спится почему-то, хотя, когда домой возвращался, было ощущение, что все следующие двое суток вставать не буду. Наверное, это последствия адреналина, что хватило и короткого сна. Весь ещё не вышел. Не знаю. Возможно, просто слишком много мыслей о том, что случилось и о том, что могло бы. Хотя, я прогоняю их от себя, как абсолютно непродуктивные. Этот день правда был закончен, каким бы печальным не оказался. На улицах выстроены мемориалы и люди вешают фотографии тех, кто погиб и пропал. Ужасающее зрелище, на самом деле. Столько человеческой скорби в одном месте. - Как ты? Это не дежурный вопрос, мне правда интересно. Выезжали мы все вместе, но оказались затем по разным местам, в зависимости от мест помощи, где были нужны. Так что, встретились с Доусон уже в части, куда вернулись, чтобы сдать обмундирование и машины. Говорить ни у кого особенно  сил не было и обсуждать что-то тоже. Так что, если её что-то особенно обеспокоило или испугало, выслушать готов был сейчас. Торопиться было всё равно некуда. Нужно иногда говорить о чувствах, что внутри бушуют, чтобы совсем плохо не стало. Для того и нужны друзья, в конце концов.

Осознание своего одиночества и отъединенности, своей беспомощности перед силами природы и общества превращает его отъединенное, расколотое существование в невыносимую тюрьму. Переживание отъединенности вызывает тревогу; более того, это источник всякой тревоги. Быть отъединенным означает быть отрезанным, без какой-либо возможности использовать свои человеческие силы. Следовательно, это значит быть беспомощным, неспособным активно влиять на мир – вещи и людей, это означает, что мир может вторгаться в меня, а я не в состоянии реагировать. Эрих Фромм

Отгремела война, разобрались уже со всем и имя вроде бы как восстановлено доброе, недомолвок больше нет, однако порой на душе все как-то неспокойно. В прежние времена Лань Чжань во всем обвинил бы Иной Путь или, что Вэй Ин использует слишком много свои способности. Невозможно сидеть на месте, если есть возможность помочь. Вот и он не сидит. Облачные Глубины это здорово, там тихо и спокойно, белоснежных кроликов невероятное количество и все-таки сидеть на одном месте невероятно тяжело.

Легче становится только в присутствии Лань Чжаня, виной тому вовсе не его мелодии “Очищения” , которыми он наполняет комнату, стоит только попросить. Мелодии помогают порой, но в основном он просит лишь из-за того, что нравится как звучит гуцинь под длинными пальцами Хангуан-цзюня. Стоит вновь сесть поудобнее, подпереть голову рукой - в непотребной по правилам Гу Су позе - а после, держа в руках кувшин с “Улыбкой Императора” закрыть глаза. И тогда тепло течет в груди, согревая лучше всякого крепкого вина.

Гуцинь звучит размеренно, успокаивая разум, сердце, внезапная сонливость накатывала постепенно, словно тяжелым одеялом укрывая Старейшину И Лина от прочих мирских дел. Больше нет причин переживать о чем-то, пока рядом есть Лань Чжань, пока в груди бьется сердце нет повода для тревог.И постепенно, словно тьмой скрываемый гуцинь начинает стихать, а на смену ему приходят совершенно иные, незнакомые звуки.

Вэй Уянь открывает глаза и обнаруживает себя среди гудящей толпы, странных зданий, высотой с гору Муси, и странные… Что-то странное, лишь отдаленно похожее на телеги, только нет впереди ни ишака, ни лошади, а оно само как-то едет. Гул сменяется каким-то звоном, совершенно непохожим на колокольный, ничего подобного слышать ранее не приходилось. Его несколько раз задели плечом, что-то бросили непонятное с недовольным видом. Поразительно, здесь нет мертвых, а все кругом так и пышет обидой и злобой. Тут на ровном месте можно создать ещё одну Тигриную Печать Преисподней. Однако подобные поступки излишни, Вэй Ин делает шаг в толпу, позволяя ей себя увести.

«Лань Чжань, что за сон ты мне явил?» Мысленно призывает он заклинателя, но знает же, что тот его не слышит, наверное продолжает сейчас играть на гуцине и не обращает внимание на уснувшего друга.  А вокруг какие-то огни, и снова эти странные не-телеги. По одной из таких Вэй Ин задумчиво постучал бамбуковой флейтой, за что наткнулся на свирепый взгляд какого-то мужчины. Вернее, мужчина-то обычный, а вот что он там начал вопить было совсем не понятно. Состроив ему недовольную мину Вэй Усянь развернулся и пошел прочь. На него обращают внимание, явно обсуждают - сложно это не понять, когда толпа показывает пальцем - и держат ещё перед собой что-то прямоугольное, направленное на него. «Что за странные штуковины?»

Захотелось отогнать этих людей от себя порывом ветра, но это место настолько отличается от всех тех, где доводилось быть Вэй Ину, что он попросту не рискнул использовать здесь свои способности. И ведь не особенно понятно, куда стоит уйти. «Это место не похоже на сон», думает он, делая шаг в сторону от какой-то девицы.

Сквозь толпу он зашел в первое попавшееся помещение, здесь неприятно пахло потом и, совершенно точно, алкоголем.

- О, а вот это место по мне, - протягивает он, присаживаясь на слишком высокий стул. Пьяный мужчина рядом что-то пробормотал и вот перед Вэй Усянем появляется прозрачная чашка с чем-то таким же прозрачным. Это точно не привычное ему вино. Опрокинув в себя чашку (стопку) он почувствовал, как по телу разлилось тепло. Алкоголь особо никогда не действовал на Вэй Ина в отличие от Лань Чжаня. Беднягу выносит с одной чашки…

Выпито оказалось прилично, по крайней мере так можно судить по удивленным лицам людей.

- Лань Чжань, Лань Чжань, даже во сне у меня нет денег, - стараясь улыбнуться как можно невиннее Вэй Усянь сполз с высокого стула. Легкое головокружеие было признаком того, что он и правда пил, но не более того. Вот выйти ему почему-то не дали, собственно и не поняли его попыток объяснить, почему он собирается уйти. Что от него хотят-то? Мало того, что его не выпускали, а судя по тону ещё и чем-то угрожали, так потом явился какие-то парни, смешно одетые. И шляпа эта…

- Кто тебя так одел? - Вэй Усянь похлопал по козырьку непонятной шляпы своей флейтой, как вдруг ему заломили руку, - эй! Да что же это такое, как ты смеешь? Скрутить меня, Старейшину И Лин?

---

- Лань Чжань, - почти по-детски обиженно протянул Вэй Ин, растянувшись на подобии скамейки за решеткой, - мне совершенно точно не нравится этот сон. Ещё и чэнцин* отняли. Может быть попробовать медитацию? - он сел ровно, занял позу и закрыл глаза, откровенно надеясь, что тогда этот сон прекратится.

*имя бамбуковой флейты

Голова раскалывалась от малейшего движения, вынуждая Ванду морщится и кусать губы, чтобы попытаться сдержать болезненный стон. События последних нескольких дней казались расплывчатыми, словно она переживала сильнейшее похмелье, но отношения ведьмы с алкоголем всегда были натянутыми, максимум который она могла себе позволить это бутылку пива за просмотром сериала или бокал вина за ужином, но ничего крепче и уж тем более не в больших количествах. Никогда не позволяла себе напиваться до беспамятства, но не раз была свидетелем последствий бурных ночей у других, а также невольно улавливала отголоски их эмоций. Шевелиться не хотелось совершенно, но непонятные звуки, долетавшие до ее слуха, заставляли внутренне напрячься и приготовиться к обороне. Мало ли, кто и чем ее накачал и где она теперь находится.

Сознание, вместе с остальными органами чувств медленно возвращались к ведьме, вот только воспоминания отказывались проясняться, как бы она не старалась. На данный момент, ей требовалось узнать как можно больше об обстановке вокруг, не привлекая пока к себе лишнего внимания. Осторожно пошевелив руками и ногами, Ванда с радостью осознает, что ее конечности не связаны и полностью свободны. Либо ее похититель очень глуп, либо... данное открытие не сулило для девушки ничего хорошего. Прибегать же к способностям, когда ее голова так раскалывается, Леншерр не рискнула бы, но тем не менее, она чувствовала свою магию внутри. Вот только какое-то нехорошее чувство свербило в груди. Что-то было не так. Совершенно неправильно. Обычно, ведьма очень хорошо осознает, где или даже когда находится, но сейчас ее внутренний радар выдавал лишь помехи, которые бывают, если у телевизора сбита антенна. Картинка перед ней кажется смазанной, размытой, словно мозаичной.

С опаской, напрягшись всем телом, Ванда приоткрывает глаза, чтобы осмотреться, но тут же зажмуривается от яркого света, бьющего через не зашторенное окно. Судя по высоко стоящему солнцу, на часах около полудня, что было совсем нетипично для ведьмы, привыкшей спать от силы несколько часов и просыпающейся всегда раньше всех на базе. Медленно, стараясь не делать резких движений, она присела на постели, пару раз моргая, чтобы глаза привыкли к слишком ослепительному освещению. Комната, достаточно просторная, но определенно уступающая той комнате, которую близнецы занимали в башне Старка. Раза так в три уступающая, но тем не менее, достаточно уютная и вселяющая в душу ощущение дома, чего-то родного и давно забытого. Непроизвольно, Леншерр хмурится, но сосредоточиться не получается из-за нарастающего гула в ушах. Прикрывая снова глаза, ведьма откидывается на изголовье кровати, медленно потирая виски двумя пальцами, как всегда делал Пьетро, помогая ей восстановить контроль. Мысль о брате заставляет ведьму резко соскочить с кровати, поморщившись от очередной вспышки боли и хватаясь за стену для равновесия. И в тот момент, когда пелена перед глазами спадает и она решает провести небольшую разведку, дверь в комнату резко распахивается и ударяется о стену, а после мимо нее проносится серебряный вихрь, моментально бросающий волосы ей в лицо.

- Вставайвставайвставайвсюжизньпроспишьсколькоможномнескучно, - привычная торопливая речь близнеца как обычно сливается в единое, трудное к пониманию слово, но у ведьмы большой опыт общения со спидстером.

Сердце радостно сбивается с ритма. С ней все в порядке, ее никто не похищал, возможно, она просто перегрузила себя тренировками со Стрэнджем в последние дни, поэтому и оказалась такой истощенной этим утром. На губах против воли появляется улыбка, и Ванда уже готова со смехом окликнуть брата или же отправить ему под ноги небольшой сгусток энергии, чтобы поубавить спеси, как он сам останавливается, а глаза Ванды расширяются в немом ужасе. Перед ней не ее брат. Парня перед собой она совершенно не знает. Они примерно одного роста, тогда как ее Пьетро вымахал на целую головы выше своей сестры; его волосы отливают серебром, а не частично седые, как у Ртути, да и гораздо длиннее привычной стрижки брата; не говоря уже о том, что ее отражение предпочитал совершенно иной стиль в одежде. Этого человека Ванда совершенно не знает, поэтому автоматически принимает боевую стойку, приподнимая руки, но не выпуская алый туман. Пока.

- Эй, Вандс, ну ты чего? - парень откровенно опешил, чуть отступая от нее назад, поднимая руки в сдающемся жесте, стараясь выглядеть при этом максимально невинно, приподнимая брови и осторожно улыбаясь, - нуподумаешьясъелтвоилюбимыепирожныенотыжезнаешьуменябыстрыйметаболизммненадомногоесть, - быстро-быстро говорит спидстер, заставляя Ванду нахмуриться в непонимании. Он ведет себя, как будто они близко знакомы, как будто... он ее брат. Но этого не может быть. Ведьма встряхивает головой, совершенно теряясь и не понимая, что происходит. Пытается мысленно добраться до брата, до Стрэнджа, до профессора Икс, да даже до отца, но натыкается лишь на глухую стену.

Кто бы это не сделал, он за это заплатит.

А потом происходит что-то совершенно необъяснимое. В комнату, с широкой улыбкой и расслабленным выражением лица заходит Лорна, которая задорно смеется, услышав последние слова незнакомца. А Ванда делает единственное, на что хватает сил. Бросается к сестре и крепко ее обнимает, утыкаясь в ее плечо и расслабленно облегченно выдыхая. Слава богам, она не одна наедине с этим безумием.

- Лорна! - она отстраняется, обнимая лицо младшей ладонями, не в силах поверить в свою удачу, - Что здесь происходит? - в ее голосе проскальзывают властные металлические нотки их общего отца, но контролировать себя у Ванды больше не получается. Ей нужны ответы и немедленно. Если это какой-то глупый розыгрыш, она убьет всех участников, начиная с Пьетро, ведь наверняка это его идея. Кто еще мог додуматься до такого?

- А с сарказмом у вас у обоих не очень, - весело фыркает Лив, которую внезапно начинает забавлять вся эта ситуация. Определенно, они с Локи, с её Локи одного поля ягоды. Возможно, совершенно зря ее спутники доверили присмотр за Локи именно ей, потому что она определенно относилась к той категории людей, которые лишь поддержат его шалости. Ванадис сейчас передает жаркий привет.

- Есть у меня подозрения, что тут не жалуют одного конкретного трикстера, - не сдержавшись, хихикает Лив, на удивление спокойно чувствуя себя в компании с этим незнакомцем. Обычно, она с трудом открывалась новым знакомым, а сейчас у нее создавалось впечатление, что они давно знакомы с этим мужчиной, по крайней мере уже не раз встречались и весело проводили время. Она не чувствовала от него ни капли опасности, хотя, если он обладает хотя бы долей могущества рыжеволосого плута, то мог бы уничтожить ее просто щелчком пальцев. Отчего кольцо потяжелело на ее пальце и заметно потеплело, словно пытаясь ее успокоить и подарить ощущение защищенности. Валькирия не знала, как работает магия, но подозревала, что Локи, если не подслушивает напрямую ее разговоры, то так или иначе чувствует резкие перепады ее настроения. За время их относительно непродолжительного путешествия, Лив уже успела убедиться, что фасад легкомысленного шутника скрывает многочисленные маски и темные глубины, которые ей отчаянно хотелось разведать. Она не верила в то, что Локи действительно такое зло, которым его описывает буквально каждый встречный. Даже её спутники, несмотря на некую долю дружелюбия, относились к трикстеру настороженно, лишний раз не поворачиваясь к нему спиной. Валькирия ясно осознавала, что должно быть рыжеволосый плут заслужил подобного отношения, но сама она не замечала за ним тех грехов, которые ему с удовольствием приписывали. С ней Локи был пусть и немного легкомысленным и ветреным, но он еще ни разу действительно не подверг ее жизнь реальной опасности.

- Насколько мне известно, в каждом мидгарском мифе есть доля правды и в основе лежат действительно происходящие события, - пожимает плечом Лив, отчего-то желая как-то оградить и защитить Локи от осуждения.. Локи. Нет, вся эта ситуация определенно очень странная, но теперь валькирией двигали еще и интерес вкупе с азартом. Отчего-то очень хотелось наблюдать за развитием событий в первых рядах, что ей очевидно и предстоит сделать. И первым самым сложным пунктом будет знакомство с ее спутниками. Валькирия очень сильно сомневалась, что они разделят ее собственный энтузиазм и интерес. Возможно, придется тщательно их подготовить, отправив Локи в квадрате прогуляться. Желательно по отдельности, чтобы они не сговорились. А то мало ли к чему придет их сдвоенный мозг и повышенная вредность. Вот только надо как-то придумать, как приглядывать сразу за обоими.

- Я была.. - начала и запнулась Лив, понимая, что подсознательно уже провела черту между своей прошлой жизнью и тем, что происходит сейчас. И она уже совершенно не уверена, что хочет возвращаться. Не так уж и много вещей держали ее на Земле. Возможно, если бы ей предоставили выбор, она бы предпочла провести одну ночь в родном доме, чтобы попрощаться с матерью и отчимом и закончить несколько открытых дел, а потом без сожаления бы полностью отдалась бы жизни в Асгарде. Удивительно, но буквально с первого дня, она чувствовала себя на своем месте. Словно вернулась домой после долгой поездки. Абсурд, конечно, учитывая, что родилась она не здесь, но себя обрела именно в волшебных доспехах с мечом наперевес. Чуть погрустнев, все же нашла в себе силы продолжить, - Я археолог из Мидгарда, которую занесло сюда, так что мы с тобой в чем-то в равных условиях, - Лив пытается усмехнуться, но лишь криво улыбается, пожимая протянутую в ответ ладонь. Рука мужчины сухая и теплая, значит, он не волнуется и точно не пытается что-то скрыть.

Услышав шум в кустах со стороны их лагеря, лишь мысленно закатывает глаза и поворачивается как раз в момент самого эффектного появления Локи на своей памяти. Фыркает, пытаясь сдержать смех, но совершенно бесстыдно проваливает эту миссию, учитывая сказанное ранее Локи-2 - Надо как-то придумать, как их различать, - отстраненно думает девушка, безуспешно пытаясь укротить свой смех. Кому расскажи, не поверят. Уже показательно закатывает глаза в ответ на фразу трикстера, не скрывая своей насмешки, но скрывая за ней легкий румянец смущения. Что греха таить, мысль позвать Локи мелькала в ее голове до того, как на эту самую светлую голову не свалился другой Локи.

- О, я не уверена, что это мой новый друг, - театрально фыркает Лив, делая шаг в сторону, чтобы встать ровно между мужчинами, в любой момент готовая призвать свой меч. Просто на всякий случай. Она делает глубокий вздох, титаническим усилием загоняя смешинки как можно глубже, после чего одной рукой показывает на черноволосого мужчину, - Локи, - она кивает ему, после другой указывая на рыжеволосого, все же позволяя губам растянуться в хитрой улыбке, - знакомься, это Локи, - она делает драматичную паузу, позволяя своим словам отложиться в головах обоих трикстеров, после чего делает шаг назад к своим ранее сложенным вещам.

- А про принца пусть, - кивает на своего Локи головой, - расскажет он. - единственное, о чем в данный момент жалеет Лив, что у нее в руках нет телефона или фотоаппарата или на худой конец полароида, потому что эти лица должны быть увековечены в вечности.

- А с сарказмом у вас у обоих не очень, - весело фыркает Лив, которую внезапно начинает забавлять вся эта ситуация. Определенно, они с Локи, с её Локи одного поля ягоды. Возможно, совершенно зря ее спутники доверили присмотр за Локи именно ей, потому что она определенно относилась к той категории людей, которые лишь поддержат его шалости. Ванадис сейчас передает жаркий привет.

- Есть у меня подозрения, что тут не жалуют одного конкретного трикстера, - не сдержавшись, хихикает Лив, на удивление спокойно чувствуя себя в компании с этим незнакомцем. Обычно, она с трудом открывалась новым знакомым, а сейчас у нее создавалось впечатление, что они давно знакомы с этим мужчиной, по крайней мере уже не раз встречались и весело проводили время. Она не чувствовала от него ни капли опасности, хотя, если он обладает хотя бы долей могущества рыжеволосого плута, то мог бы уничтожить ее просто щелчком пальцев. Отчего кольцо потяжелело на ее пальце и заметно потеплело, словно пытаясь ее успокоить и подарить ощущение защищенности. Валькирия не знала, как работает магия, но подозревала, что Локи, если не подслушивает напрямую ее разговоры, то так или иначе чувствует резкие перепады ее настроения. За время их относительно непродолжительного путешествия, Лив уже успела убедиться, что фасад легкомысленного шутника скрывает многочисленные маски и темные глубины, которые ей отчаянно хотелось разведать. Она не верила в то, что Локи действительно такое зло, которым его описывает буквально каждый встречный. Даже её спутники, несмотря на некую долю дружелюбия, относились к трикстеру настороженно, лишний раз не поворачиваясь к нему спиной. Валькирия ясно осознавала, что должно быть рыжеволосый плут заслужил подобного отношения, но сама она не замечала за ним тех грехов, которые ему с удовольствием приписывали. С ней Локи был пусть и немного легкомысленным и ветреным, но он еще ни разу действительно не подверг ее жизнь реальной опасности.

- Насколько мне известно, в каждом мидгарском мифе есть доля правды и в основе лежат действительно происходящие события, - пожимает плечом Лив, отчего-то желая как-то оградить и защитить Локи от осуждения.. Локи. Нет, вся эта ситуация определенно очень странная, но теперь валькирией двигали еще и интерес вкупе с азартом. Отчего-то очень хотелось наблюдать за развитием событий в первых рядах, что ей очевидно и предстоит сделать. И первым самым сложным пунктом будет знакомство с ее спутниками. Валькирия очень сильно сомневалась, что они разделят ее собственный энтузиазм и интерес. Возможно, придется тщательно их подготовить, отправив Локи в квадрате прогуляться. Желательно по отдельности, чтобы они не сговорились. А то мало ли к чему придет их сдвоенный мозг и повышенная вредность. Вот только надо как-то придумать, как приглядывать сразу за обоими.

- Я была.. - начала и запнулась Лив, понимая, что подсознательно уже провела черту между своей прошлой жизнью и тем, что происходит сейчас. И она уже совершенно не уверена, что хочет возвращаться. Не так уж и много вещей держали ее на Земле. Возможно, если бы ей предоставили выбор, она бы предпочла провести одну ночь в родном доме, чтобы попрощаться с матерью и отчимом и закончить несколько открытых дел, а потом без сожаления бы полностью отдалась бы жизни в Асгарде. Удивительно, но буквально с первого дня, она чувствовала себя на своем месте. Словно вернулась домой после долгой поездки. Абсурд, конечно, учитывая, что родилась она не здесь, но себя обрела именно в волшебных доспехах с мечом наперевес. Чуть погрустнев, все же нашла в себе силы продолжить, - Я археолог из Мидгарда, которую занесло сюда, так что мы с тобой в чем-то в равных условиях, - Лив пытается усмехнуться, но лишь криво улыбается, пожимая протянутую в ответ ладонь. Рука мужчины сухая и теплая, значит, он не волнуется и точно не пытается что-то скрыть.

Услышав шум в кустах со стороны их лагеря, лишь мысленно закатывает глаза и поворачивается как раз в момент самого эффектного появления Локи на своей памяти. Фыркает, пытаясь сдержать смех, но совершенно бесстыдно проваливает эту миссию, учитывая сказанное ранее Локи-2 - Надо как-то придумать, как их различать, - отстраненно думает девушка, безуспешно пытаясь укротить свой смех. Кому расскажи, не поверят. Уже показательно закатывает глаза в ответ на фразу трикстера, не скрывая своей насмешки, но скрывая за ней легкий румянец смущения. Что греха таить, мысль позвать Локи мелькала в ее голове до того, как на эту самую светлую голову не свалился другой Локи.

- О, я не уверена, что это мой новый друг, - театрально фыркает Лив, делая шаг в сторону, чтобы встать ровно между мужчинами, в любой момент готовая призвать свой меч. Просто на всякий случай. Она делает глубокий вздох, титаническим усилием загоняя смешинки как можно глубже, после чего одной рукой показывает на черноволосого мужчину, - Локи, - она кивает ему, после другой указывая на рыжеволосого, все же позволяя губам растянуться в хитрой улыбке, - знакомься, это Локи, - она делает драматичную паузу, позволяя своим словам отложиться в головах обоих трикстеров, после чего делает шаг назад к своим ранее сложенным вещам.

- А про принца пусть, - кивает на своего Локи головой, - расскажет он. - единственное, о чем в данный момент жалеет Лив, что у нее в руках нет телефона или фотоаппарата или на худой конец полароида, потому что эти лица должны быть увековечены в вечности.

[indent]После с трудом завоеванной победы над Писадейрой, которая стоила Саре сотрясения мозга и нового шрама на плече, Сентфор словно затаился, но девушка не могла позволить себе расслабиться, гадая, какие еще сюрпризы приготовил для нее этот тихий с виду городок. Первые пару недель ее мучили бесконечные кошмары, а сама она вздрагивала буквально от каждой тени, которые казались ей живыми. Но постепенно страх отступал под натиском обычной жизни - О'Нил погрузилась в школьную жизнь, так что плохие оценки стали ее самой большой проблемой, ведь все свое свободное время девушка посвящала своему парню, который совершенно бесстыдным образом воровал ее на каждой перемене и сразу после окончания уроков, увозя или на их излюбленную полянку, если позволяла погода, или в казино к Драконам, где Вишня учил Сару играть в покер, а сам Майкл решал свои загадочные драконьи дела. Несмотря на полное доверие между ними, Сара не лезла к Тёрнеру в душу и не требовала, чтобы он посвящал ее во все, чем занимается, в свою очередь скрывая от него значительную часть того, что пережила на том кладбище и чуть ранее. О'Нил считала, что таким образом защищает парня, как бы забавно это не звучало, учитывая, что капитан школьной команды по футболу превосходил ее габаритами раза в два, если не больше, и в принципе был старше.

[indent]К счастью, родителям в целом и матери в частности всегда было плевать на ее успеваемость, лишь бы к директору не вызывали, а в последнее время и подавно, Элизабет О'Нил словно летала в облаках, ведь Купидон пронзил и ее разбитое поступком отца сердце. В глубине души Сара была рада за маму, ведь даже с таким зрением, как у Бобби, было заметно, насколько женщина расцветала каждый раз, когда встречалась взглядом с шерифом Никсоном. О том, к чему могут привести эти переглядывания, если отношения будут развиваться и дальше, О'Нил старалась не задумываться, живя здесь и сейчас. Она была даже рада, что мать не досаждает ей с гиперопекой после выписки из больницы.

[indent]Постепенно, жизнь пришла в относительное подобие нормы. Кэнди после сеансов у психолога стала выглядеть значительно спокойнее и уравновешеннее, стала реже дергаться от громких звуков. Иногда Сара думала, что ей и самой не помешало бы сходить к доктору, но ей было достаточно теплых и надежных объятий Майкла, который в последнее время стал более тактильным, чаще беря ее за руку и переплетая их пальцы. Подкрадываться же со спины и подхватывать ее на руки, О'Нил Тёрнера отучила, после того как пару раз весьма ощутимо въехала ему в живот. И чуть ниже. С тех пор Майкл старался подходить к ней так, чтобы быть в зоне видимости хотя бы периферического зрения.

[indent]Грандиозные планы на пятницу в виде ночевки в доме Тёрнеров с кино-марафоном "Звездных войн" [честное слово, Сара думала, что Майкла хватил удар, когда он услышал, что она не видела ни одной части] и пиццей полетели в тартарары из-за незапланированной тренировки, которая разумеется не могла быть проведена без капитана. Чемпионат штата был сдвинут из-за приближающейся Олимпиады, поэтому тренер сборной сентфорской школы решил добавить еще одну в расписание футболистов. Зная, как важно для Майкла было выложиться на все сто процентов и получить стипендию, Сара сильно не ворчала, во всем поддерживая своего чемпиона. Правда, оторваться от любимых губ было вдвойне сложнее каждый раз. Вот и сейчас крепкое тело парня, уже полностью облаченного в форму за исключением шлема, который он держал в руке, прижимало ее к трибунам, пока их не прервал грозный окрик мистера Джонсона, главного тренера.
- ТЁРНЕР! - он на мгновение прервал поцелуй, но тут же снова прильнул к Саре, вызывая у нее довольную улыбку, - ПЯТЬ ШТРАФНЫХ КРУГОВ, ЕСЛИ ЧЕРЕЗ МИНУТУ ТЫ НЕ БУДЕШЬ НА ПОЛЕ! - О'Нил со смехом со всей силы упирается в грудь самого юного из драконов, уворачиваясь от его попытки снова поцеловать ее.
- Беги, чемпион, - девушка проводит ладонью по гладко выбритой щеке, нежно улыбаясь, - Я буду на трибунах, - в конце концов, у них впереди все выходные, чтобы восстановить пробелы в знаниях о том, что происходит в далекой-далекой галактике. Майкл тяжело вздыхает, но все же отрывается от девушки, успев коварно украсть еще один короткий поцелуй, и спешит присоединиться к остальной команде, которые уже начали разминку. Сара смеется, качая головой и думая, какой же он иногда идиот, поднимаясь на третий рад, устраиваясь с самого края. Не считая ее и еще нескольких девушек игроков, трибуны были пусты. Ничего удивительного, учитывая то, что уроки давно закончились, а погода уже начала портиться, угрожая ливнем в ближайшие часы. Застегивая бомбер Тёрнера, отвоеванный в честном бою, до самого подбородка, девушка натягивает рукава повыше, вдыхая полные легкие неповторимого запаха любимого человека. Себе она не боялась признаться, что самый популярный парень школы может смело добавлять ее имя в свой список завоеванных сердец. Находя взглядом фигуру Тёрнера, который в данный момент влился в игру и уже раздавал указания другим игрокам. Сара была далека от американского футбола, поэтому даже не пыталась запомнить и вникнуть в правила, которые ей упрямо пытался донести Майкл, а лишь получала эстетическое удовольствие, наблюдая за своим парнем на поле. Несмотря на то, что все игроки отличались внушительными габаритами, и к тому же их лица были скрыты шлемами, своего она всегда находила безошибочно.

[indent]Погрузившись в мечты о прекрасном вечере только вдвоем [ладно, втроем, Бобби, очевидно, тоже к ним присоединится, отвлекаясь от своих любимых растений] Сара едва не пропустила сообщение от Дерека [кстати, надо будет спросить, не хочет ли он тоже составить им компанию]. Повторный звуковой сигнал и вибрация все же привлекли ее внимание. Брови О'Нил невольно поползли вверх, когда она стала вчитываться в строчки. Быстро забегав пальцами по клавишам, она уточнила, где сейчас находится Никсон, после оглядываясь на поле. Судя по всеми, в ближайшее время тренировка заканчиваться не планирует, она быстро сбежала вниз с трибун, убедившись, что Майкл сейчас полностью погружен в стратегию игры. Даже, если он вдруг заметит ее отсутствие, Сара скажет, что отбегала в туалет.

[indent]Выходя с территории стадиона, О'Нил уворачивается от выезжающей с парковки машины и невольно хмурится. Что-то не сходится. Ускоряет шаг, практически подбегая к другу, она слегка ударяет его в плечо, привлекая внимание.

[indent]- Дерек! - пытается отдышаться, махнув рукой куда-то себе за спину, вспоминая, кого видела за рулем автомобиля, - А какая машина у физика? - меж бровей залегает глубокая складка, когда девушка оглядывается на школу и поднимает голову, пытаясь просчитать, не видно ли от входа окон кабинета физики.

Смерть не принесла того покоя о котором вещают священники на земле. Вики попала в школу для ангелов и демонов и ее захватил водоворот новых приключений. И вот совсем недавно ей стало известно, что в ее смерти виновен кто-то из бессмертных, ведь вспомнила, как незадолго до аварии видела соседа, который оказался мертв уже на протяжении нескольких дней. Девушка закрылась ото всех и пыталась осознать все произошедшее. Особенно ее волновал вопрос кому же она понадобилась в этой школе, раз он решился на такой жестокий поступок. Да, Уокер нравилось в школе ангелов и демонов, ведь в короткое время ей удалось завести дружеские отношения с многими ребятами и терять их не хотелось. Но при всем этом в голову настойчиво лезли мысли о том, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы она не погибла. А главное оставалась кровоточащая рана, ведь беспокойство за родителя никуда не делось.
Для кого я всего-лишь игрушка? Кто так безжалостно влез в мою смертную жизнь? Возможно этот кто-то именно из этой школы. Ведь встречали меня Геральд и Мисселина и именно они проверяли меня. Эти мысли разрывали голову и подозрения падали на многих, даже на ту же самую мать, которую Ви, как оказалось совершенно не знала. И чтобы не сойти сума пришлось все же выйти из своей раковины и постараться постепенно разбираться в данной ситуации. Конечно же друзья не могли не заметить подавленного состояния непризнанной и приставали к ней с расспросами. Но ей не хотелось пускать кого-то к себе в душу и думать сейчас своей головой. Правда был один тот, кому уже было известно все обстоятельства дела. И это был никто иной, как Люцифер. Поверить в то, что этот демон будет сплетничать с кем-то о Вики было бы очень странным, но все же брюнетка решила поговорить с ним и попросить не распространяться об истории ее гибели. И чтобы им никто не мешал, она выбрала вечернее время и направилась в комнату сына Сатаны.
Была уже почти ночь и направляясь в спальню к Люциферу, девушка заметила, как он сам выскальзывает из своей комнаты и тихо направляется куда-то. Ей стало интересно что же задумал этот неугомонный демон и потому она тихо пошла за ним. Уокер успела не много узнать его и знала, что такой его загадочный вид не сулил ничего хорошего, а значит этот черт что-то задумал. И тут задачка сложилась в уме, ведь Ви вспомнила что на днях в школу прибыл один из представителей Цитадели и он привез с собой артефакт, который очень заинтересовал твердолобого друга. Он как-то рассказывал о том, что эта безделушка когда-то принадлежала Аду и приспешники Небес отобрали у них сильную игрушку.
Вот же неугомонный. Если тебя поймают, то выгонят и отцу уж точно ничего доказать не сможешь, а лишь еще больше разозлишь этого тирана. Вики понимала, что нелюбимый сын готов пойти на многое, дабы доказать родителю что чего-то стоит, вот только Непризнанная не готова была закрыть глаза на такое сумасбродство. Он стал ей дорог и потому именно ей придется вправить мозги этому упрямцу. А заставить себя выслушать она уж точно могла, Вики отличалась таким же непробиваемым характером и не привыкла пасовать перед трудностями. И необходимо было действовать, как можно скорее. А значит хватит играть в сыщиков, а включать психоанализ.
- Милый, не меня ли ты ищешь? Брюнетка вышла из-за колоны и решила немного привлечь к своей персоне внимание нестандартным способом. Люцифер явно не ожидал, что кто-то заметит его передвижения и конечно же не мог подумать, что Ви поймет его намерения и будет его отговаривать. А она именно этим для начала и решила заняться. Девушка подошла к другу в плотную и заглянула в эти непроницаемые глаза, показывая свою решимость идти до конца, а только потом решила выложить все карты на стол.
- Если решился на авантюру, то знай, что я тебе не позволю наделать глупостей. Еще не хватало чтобы тебя выгнали из школы из-за этого. Я буду твоей совестью и тенью и буду следовать по пятам. Непризнанная прошипела эти слова прямо на ухо демону, чтобы их никто не смог подслушать и для этого ей пришлось подойти почти вплотную к нему и встать на цыпочки. Со стороны могло показаться, что у них что-то вроде тайного свидания и парочка желает уединиться, но лучше уж так, чем подозрение о намерениях обворовать представителя Цитадели.

[indent]  [indent] [indent]железо.
[indent] [indent]его солоноватый привкус. его обжигающее прикосновение. его металлический запах.
[indent] пол мира состоит из железа. дверные ручки, качели, монеты, ключи, отвёртки, столовые ложки - все причиняет жгучую боль.
вот что она чувствовала, находясь вдали от своего родного края . . .  нет. это был не ее край. она не хотела там быть. ее привели туда силой. большой зеленый монстр из сказок вырвал ребенка из объятий матери, из объятий того, кого она потом называла бы отцом. и, как кидают в воду, чтоб научить плавать, ее кинули в мир сказочных созданий.
[indent] в историях, что рассказывала мама, это было прекрасное место, в котором сама земля пропитана волшебством. но все совершенно иное. это земля обмана без лжи. мир придворных интриг и заговоров. страна жестоких игр прекрасных созданий. "тебе не место среди людей", говорили они, "ты создана для жизни в эльфхейме". но  виви никогда не давала этой мысли поселиться у себя в голове и делала все, чтоб они, особенно мадок, никогда об этом не забывали. она провоцировала мадока своим поведением, устраивала истерики, ломала ценности и злилась. но всегда оставалась. оставалась лишь ради двух людей что дороги ей. ради сестер, единственных, кто доставлял ей радость.
[indent] но как мир людей не место для фейри, так и мир фейри не место для человека. поэтому она должна была защищать их. от жестоких уроков отца, от коварства фейри, от опасностей, поджидающих за гламуром.
[indent] у нее не очень-то получалось. в какой-то момент она позволила себе быть эгоистичной. отвлеклась. на себя, на новых друзей, на то, что все же смог предложить этот новый красивый мир. балы, купания при лунном свете. но всегда было что-то чего нехватало.
короткие побеги в мэн - ее отдушина. шоколад, журналы и замороженная пицца. все это воспоминания из далекого прошлого и ради этого она готова терпеть жжение железа.
[indent] она живет, балансируя на грани, стараясь угодить обеим частям себя: той, что не хочет уходить с родины своей матери, и той, что все же рвется обратно в земли, поднятые из морей самой маб.
[indent] когда виви думала, что сестры с безопасности, она ушла. ушла навсегда, без намерения возвращаться.
[indent] на землях смертных хизер - ее отдушина. частичка того, по чему она так сильно тосковала в фейриленде. что-то обыденное, приземленное. ч е л о в е ч е с к о е. и от того, что она ее обидела, виви еще больнее. уж лучше железом по сердцу, чем это.
нескончаемый поток исходящих сообщений с мольбами о прощении, обещаниями все исправить и просьбами вернуться - вот ее рутина. дневное расписание выглядит очень просто: сделать завтрак, отправить оука в школу, взяться за сочинение новых сообщений, в три часа встретить брата, делать вид что ты та же жизнерадостная старшая сестра, приготовить ужин, уложить его спать, попытаться самой заснуть. а утром все с начала.
[indent] когда на пороге их квартиры появляется джуд что-то меняется. все еще больно, но уже и за сестру. неоправданно изгнанную королеву эльфхейма. виви больше не может придаваться своей тоске. радом с проблемами сестры ее кажутся мелкими. на ее плечах лежит ответственность за восстание и целое королевство.
[indent] маленький мирок, созданный в портлендской квартире хизер, нехотя расширяется.
[indent] она позволяет сестре придаться апатии. это нормальная реакция, тем более на то, что ее изгнали из эльфхейма и разбили сердце. но юную фейри удивляет то, что джуд не рвется отомстить, забрать то, за что боролась так яростно и бесстрашно. да, корона должна была, потом, когда-то, в будущем, которое еще далеко, перейти оуку. но маленький чертенок не выглядел так будто когда-либо хочет стать верховным королем. и, честно говоря, виви не хотелось бы этого. она хочет для оука того, чем они сами не были награждены - настоящего беззаботного детства. без бремени короны на его голове (и честно говоря, вряд ли она бы налезла на его рожки).
[indent] виви продолжает делать то, что делала до этого: готовит завтраки, платит за квартиру листочками, присматривает за оуком и джуд. но делает она это в своей веселой манере. проблемы с хизер больше не парят в верхах ее сознания. они отходят на второй, третий, дальний план.
[indent] сестра не хочет с ней говорить и изливать душу. она не жалуется на свои проблемы и не рассказывает о своей боли. только постепенно сливается с диваном поглощая мягкие разогретые в микроволновке рыбные палочки и впиваясь в экран телевизора.
и это беспокоит больше, чем если бы она рвала и метала.
[indent] раздражение и возмущение подкрадываются медленно, протаптывая путь среди поддельной радости и позитивного настроя, пока не начинают нагло раскидывать в разные стороны остатки терпения.
[indent] после того как отправила оука в школу на желтом автобусе она идет в магазин. она наполняет тележку разными замороженными пиццами, маленькими ведерками мороженного бен'н'джерис "соленая карамель и брауни" и пачками чипсов, хватает торт с шоколадным ганашем и несколько пачек конфет. кассирша, намеренно чавкая жвачкой, смотрит на нее странно и с осуждением, но знание того, что вечером в кассе она не досчитается нескольких долларов, а на их месте найдет чуть подвявшие березовые листики не дает фейри унывать. поэтому она не отпускает едкий комментарий в сторону девушки, а лишь сверкает своими кошачьими глазами, оставляя ее позади в недоумении.
[indent] приходя домой, она позволяет себе снять гламур. подергивает ушками и со стуком опускает мешок с воспоминаниями из детства на старенький журнальный столик между диваном и телевизором. она достает из пакета пиццу и, избавившись от упаковки, закидывает ее в духовку. все это она делает молча. но лишь до тех пор пока не садиться рядом с джуд на диван с двумя большими деревянными ложками в руке.
[indent] – знаешь, он ведь уже почти принял твою форму, – протягивая ложку сестре, а сама берет одно маленькое ведерко мороженного. шум ситкома будет им мешать, поэтому среди подушек виви находит пульт от телевизора и выключает звук.
[indent] – быть может тебе доставляет какое-то странное мазохистское удовольствие твоя хандра, но мне точно нет, – она смотрит на сестру и не видит ту бойкую джуд, которой она раньше была. и от этого щемит сердце.
[indent] – хочешь ты или нет, моя маленькая кучка уныния, но тебе придется поговорить со мной рано или поздно, – она рассуждала, размахивая ложкой в воздухе, – так лучше рано.
[indent] если этим я ничего от нее не добьюсь, то придется применять тяжелую артиллерию. фейри улыбается своим мыслям и кладет в рот щедрую порцию сладкого мороженного.

В жизни каждого человека наступает момент, когда ты понимаешь, что именно сейчас надо остановиться и подумать о прожитых годах. Хотя об этом не любит думать ни одна девушка: женщинам не нравится чувствовать, как быстротечно время и как недолговечна молодость. Впрочем, самой Харли было на это давно плевать. Хорошенькое личико – ценный инструмент, но далеко не все, к тому же, его очень легко можно лишиться. Она не раз видела такое в Аркхеме, да и мистер Джей частенько любил вносить свои коррективы в лица людей, добавляя им фирменную улыбку до ушей, забыв спросить, хотят ли они этого. Впрочем, люди довольно быстро умирали, так что если они были чем-то недовольны, страдания их длились недолго. Мистер Джей, надо же. До сих по привычке зовет так того, кого бы вообще не стоило вспоминать. Никогда. Но именно он во всем виноват, хотя бы отчасти, и в том, что она сейчас висит вниз головой, привязанная за лодыжки. Она легко могла бы сбежать, когда ее пришли навестить несколько не слишком вежливых молодых людей, но она позволила себя связать и увести неизвестно куда. Она слишком далеко зашла, и надо посмотреть, чем это все кончилось.
Каждая история имеет какое-то начало, и эта передряга началась с того, что у нее снова кончились деньги, которыми она никогда не умела распоряжаться разумно. Все осложнялось тем, что на нее кто-то постоянно охотился. Нет, Джокер не отличался мстительностью, ну то есть, злопамятный он, конечно, гад, но, во-первых, он слишком ленив, чтобы гоняться за ней лично, а, во-вторых, она же не его любимый треклятый Бэтмен, чтобы он уделял ей особое внимание и место в своем сердце, если у него оно вообще есть. А вот на всяких типов, желающих заработать на ее смерти денег (а насолить, как оказалось, она успела не только Джокеру), она то и дело натыкалась, и безопасная жизнь усложнялась и дорожала с каждым днем. За этот контракт ей обещали хорошо заплатить, к тому же, она никогда не бывала в Японии, которая была на обнадеживающе приличном расстоянии от родной Америки. Ее и проблемы дома теперь разделял Тихий океан, но она быстро нашла новых неприятностей на свою пятую точку.

Лаборатория, которая ставит опыты на людях – это для нее уже что-то настолько обыденное, что удивляться нечему. Пару раз передернулась от отвращения, конечно, она же тоже человек. Вроде как. Ее приволокли, но центром внимания была не она, а светловолосый викинг, которого, судя по окровавленному скальпелю, начали потрошить, как рыбку на базаре. В Японии, кстати, рыба хорошая, жаль, она так и не успела попробовать местную еду. Что-то ей подсказывает, что спасаться ей бегством, и потом будет не до походов по ресторанам.

- Образец? У меня вообще-то имя есть, Харли Квинн, но не скажу, что приятно с вами познакомиться, потому что связывание не входит в мой перечень необходимого для идеального знакомства. Ну не так же вот сразу, я девушка приличная, - подмигнула она незнакомцу.
- И вообще, не понимаю, зачем я вам понадобилась, я хороша лишь в том, чтобы выносить скучных типов, а, нет, постойте, вы мне уже надоели. А тебя сюда за что упекли, Хенрик? У них какие-то предрассудки против блондинов что ли?

Возможно, этот парень может оказаться ей полезен или же, наоборот, будет лишней помехой. Ей нужно будет выбраться, забрать необходимые ее заказчику данные о деятельности этой лаборатории и безопасно вернуться домой. Звучит не сложнее очередной игры в дерби.

— Беги! — несколько лихорадочно шепчет Кэнди, крепко обнимая меня до неприятных ощущений в ребрах, но я не отстраняюсь также крепко обнимая ее в ответ. Ведь это в последний раз. — Беги, пока он не передумал. Я люблю тебя, — на моей щеке горячие слезы подруги смешиваются с моими собственными слезами. Я механически киваю, но не могу заставить себя сдвинуться с места, не могу оставить ее одну в этом месте, с этими.. людьми. С ним. За десять лет моя ненависть к нему ни капли не уменьшилась. Я так и не прониклась его философией и отношением к другим людям. Так яростно осуждающий пороки, Человек не замечал собственного греха. И к сожалению, за эти бесконечные безрадостные дни я так и не нашла ни единого способа навредить ему. В своем цирке он был буквально богом, которому поклонялись его "чудики". Я же упрямо не покорялась ему и ни разу не склонила перед ним голову. Сама мысль о том, что мне придется оставить подругу с ним наедине, причиняла невыразимую боль и разрывала сердце на части, но ничем помочь я была не в силах — даже ради Кэнди я не смогла бы провести в этом месте хотя бы еще один день. Цирк убивал мою душу.

— Кэнди, я... — перехожу в стадию отрицания, пытаюсь протестовать, пытаюсь придумать какой-то план за те жалкие мгновения, которые у нас остались, но договорить не успеваю, Кэнди твердо, но осторожно зажимает мне рот своей ладонью, а после соприкасается со мною лбами, глубоко вздыхая и прикрывая на мгновение глаза, словно пытается зафиксировать в памяти этот момент и эти ощущения. Она прекрасно понимает, что ждет ее дальше. Только одиночество и холод, нескончаемая пустота там, где должно биться сердце. И если в моей груди все эти годы жила надежда на освобождение, то у Нельсон нет и этой привилегии — покинуть цирк она может только умерев. Глаза жгут слезы, а горло сдавлено спазмом от жарких рыданий. Это просто несправедливо. Я обретаю и теряю ее в один и тот же день. Человек украл мою жизнь, а теперь забирает еще и мою подругу, словно издеваясь надо мной напоследок, в очередной раз демонстрируя мне свою власть и силу.

— Нет, Сара, уходи, — ее голос непривычно тверд, а в ее глазах я читаю отражение своих эмоций. Ей тоже сейчас нелегко, она совершенно не хочет такой жизни, но просто хочет жить дальше. Во мне нет ни капли осуждения, Нельсон просто не понимает на что на самом деле обрекает себя. Я бы выбрала смерть, чем подобное существование. Тем не менее, я лишь киваю, пока мое сердце сжимается от боли и делаю шаг назад, не разрывая зрительного контакта с подругой. Она все понимает по моим глаза и облегченно улыбается. Я делаю еще один шаг, не отпуская ее руки, а она открывает рот, словно пытается сказать мне что-то еще, но так и не решается. Пелена слез перед глазами застилает взор, мешая увидеть, что шепчет Кэнди одними губами, но каким-то неведомым образом я ее понимаю: Скажи Дереку. Скажу, обязательно скажу. Он должен знать правду. Не в силах больше смотреть на меня, Кэнди отпукает мою руку и, издав сдавленное рыдание, резко разворачивается, пряча лицо в ладонях. Ее плечи сотрясаются, а мне до отчаяния хочется заключить ее в свои объятия и шептать, что все будет хорошо. Вместо этого отворачиваюсь от подруги и бросаюсь к выходу из шатра, напоследок успев увидеть в отражении одного из зеркал, как Человек обнимает подругу за плечи и уводит куда-то, куда мне теперь закрыт путь. И вместо облегчения я чувствую лишь горечь.

Путаюсь в кажущихся бесконечными кулисах, отделяющих меня от спасения, словно цирк живет своей жизнью и не хочет меня отпускать, пока не вдыхаю полной грудью свежий воздух и не чувствую на коже падающие снежинки. Слезы высыхают на моих щеках от пробирающего до костей холодного воздуха, но не обращаю внимания на погодные условия и просто бегу. Длинные многослойные юбки черного платья и высокие каблуки [Человек в маске не изменял своей тяге к театральщине и требовал, чтобы я одевалась в соответствии с моим "статусом"] не способствуют быстрому бегу, но пьянящее ощущение долгожданной свободы словно придает мне сил. Совершенно не обращаю внимание, куда бегу, лишь бы оказаться как можно дальше от проклятого шатра, который до безумия хотелось сжечь. Прихожу в себя лишь на знакомой улице, замечаю знакомый припаркованный около гараж байк и сердце сжимается уже не от быстрого бега. Ноги сами привели меня туда, где я в последний раз чувствовала себя в безопасности.

Майкл!

Замираю на подъездной дорожке дома Тёрнеров, прокручивая в голове счастливые воспоминания. Все эти десять лет я жила лишь мыслями о Майкле, он снился мне каждую ночь. Я не позволяла себе сдаться на милость Человеку лишь из-за того, кому принадлежало мое сердце все это время. Человек, как ни старался, не смог в итоге отобрать у меня самое дорогое. Когда-то я согласилась присоединиться к его цирку уродов в надежде защитить своих близких, но так по-настоящему и не стала одной из его "чудиков". Моя любовь меня берегла. На губах появляется облегченная улыбка. Я, наконец, свободна. Вот только десять лет слишком долгий срок, дождался ли он меня? Майкл никогда не был обделен вниманием женского пола, глупо предполагать, что он все это время хранил мне верность. Невольно ежусь, потирая плечи, но не уверена, что озноб меня пробрал именно из-за холода. Стук каблуков эхом раздается по пустынной улице, пока я медленно подхожу к входной двери, пытаясь набраться смелости, чтобы постучать. Почему именно в этот момент, мне стало страшно. Меня разрывало от желания увидеть Майкла и от страха увидеть, что он счастлив без меня. Поднимаю слегка трясущуюся руку и коротко жму кнопку звонка. За дверью раздается чей-то веселый смех, женский, а мое сердце сжимается в тисках. Через пару мгновений, когда я почти развернулась, чтобы убежать, дверь распахивается, и я замираю, как дикое испуганное животное в свете автомобильных фар на пустынной дороге, умерев в тот же миг. Передо мной стоит миловидная миниатюрная брюнетка в фартуке, которой скрывает уже округлившийся живот, на ее пальце блестит тонкий ободок обручального кольца, а на ее губах появляется открытая и широкая улыбка. Если мой внешний вид и удивил ее, то виду она не подала.

— Чем могу помочь, мисс? — меж ее бровей залегает вертикальная складка, показывающая, что ей действительно не все равно на возможно попавшую в беду девушку. Подозреваю, что выгляжу далеко не лучшим образом после тех ужасов, что пережила в цирке и после марафона по ночным улицам Сентфора в начинающуюся метель.

— Нет, ничего, — хриплю я, чувствуя как с оглушительным звоном мое сердце разбивается вдребезги. Он женат, и она беременна. Все кончено. — Простите, здесь жил мой.. друг, но я.. ошиблась, — голос дрожит, и мне кажется, что я слышу мерзкий смех Человека в маске. Он все же победил. Он лишил меня всего. Я осталась одна в абсолютно незнакомом мире. Прежде чем я разрыдаюсь на глазах у незнакомой женщины, разворачиваюсь и быстрым шагом стремлюсь скрыться в темноте.

[indent] нитями чёрными судьбы переплетаются, в узелки безнадёжные путаются и обрываются. в одночасье. а ты сидишь у окна, сердце свое штопаешь, в доме чужом ( " как и ты сама " ) места себе не находишь, а швы расходятся - петелька за петелькой, обнажая старые раны. пелена снова застилает глаза твои - непрошеные слезы кристаллами блестят в уголках их, но стыдясь этих чувств лживых, смахиваешь их тыльной стороной ладони.
[indent] что это за слезы? боли? потери? или облегчения?
[indent] и не замечаешь, как игла острая душу твою насквозь пронзает, и рубинами кровь, что сочится из пальца левой руки, капает на подол платья твоего и пятнами расползается по нему.
[indent] напрасно руки в мозоли стираешь, кровь отмыть пытаясь, и даже, когда сдашься, обессилев, на пол осев, не забудешь, день тот, когда тропу до вод морских тебе освещала кровавая луна . . .
[indent] [indent] одна бессонная ночь сменяется другой. даже во дворце ты не чувствуешь себя в безопасности, вздрагиваешь от малейшего шороха, от теней и шагов в ночи убежать ( спрятаться ) пытаешься — от страха в ночи задыхаешься, ( кричать не можешь ), а он^* хватку не ослабляет. но глаз не смыкаешь, потому что знаешь - он придёт за тобой.

“ над головой твоей воды темные смыкаются, и ты медленно идёшь ко дну. последний крик уносит бурное течение - никто тебя не услышит и не спасёт. даже джуд. ты сама себе камнями карманы набила, как и шаг последний в бездну сделала. чёрные водоросли тело твоё обвивают, петлей тугой на шее затягиваются. ты теряешь сознание, а когда в последний раз глаза открываешь, чтобы тусклые лучи солнца золотого, что сквозь толщу воды пробиваются, увидеть — лицо его, осквернённое, видишь. глаза давно потухли, огонь в них погас, как и улыбка, теперь она напоминает оскал зверя, что однажды попробовал кровь . . . ”

[indent] но в конце этой истории не поставлена точка, только многоточие, написанное алыми чернилами, она все ещё живет — в лице твоём сером и темных кругах под глазами, которые ты стараешься скрыть под лоском гламура и мазей целебных; в болях в пояснице, что причиняет цветок зла, растущий внутри тебя; в душе твоей, полностью надломленной и опустошённой, ( выпитой до дна ).
[indent] раньше ты носила платья из плотного атласа, которые во время движения переливались всеми оттенками неба, рассветного или закатного, морозного или туманного, с высокими горлами да пышными рукавами, манжеты которых были расшиты нитями перламутровыми, чтобы скрыть следы ( синяки ), что оставляла на теле твоём любовь. сегодня же, сидя перед зеркалом туалетного столика, ты по привычке рукой касаешься своей шеи, но от прикосновений, даже своих, по телу дрожь, отдёрнув руку, ты зовешь девушку имп, что была приставлена к тебе в качестве служанки верховными правителями, пока ты ( временно ) живешь во дворце, поторапливая ее. внешность обманчива, и хоть фейри и выглядит юной, правда, может удивить и даже шокировать, но вот характер у неё был мягче, чем у таттерфелл, что с первого дня жизни в эльфхейме прислуживала вам с джуд в доме отца. тонкие, чуть уловимые для человеческого слуха нотки презрения время от времени все равно чувствовались в ее речи — не скоро небесный народец признает равенство своей и смертной плоти, ведь вересковый венец был возложен на головы правителей из разных миров.
[indent] длинными когтистыми пальцами она шустро справляется с застёжками на твоём новом шифоном платье, струящимся словно дымка — и в нем, из-за множества слоев, подъюбников, ты становишься подобна цветку, на котором каплями росы сверкают драгоценные камни. оно прямого покроя, как ты и просила, отказавшись от тугих корсетов в силу беременности, но сегодня, впервые после долгого времени, ты решилась оголить плечи и грудь, ведь боль скрывается глубоко внутри. когда с нарядом закончено, служанка берётся за волосы, косы причудливые плетёт с помощью шпилек и нитей серебряных, то выпуская, то, наоборот, забирая пряди, попутно вплетая бутоны роз.
[indent] какой бы вредной не была таттерфелл, она заботилась о вас с сестрой, именно она научила вас хитростям выживания в этом мире — бусы из сушеных ягод рябины как оберег от соблазнов и искушений фейри; жгучая мазь, что в глаза втирается и жжёт, для истинного зрения и по мешочку соли в каждый карман на случай беды. не просто привычка, а часть жизни.
[indent] отпустив служанку, ты сама почти сразу покидаешь свои покои. теперь ты ходишь не спеша, с передышками, спускаясь и поднимаясь по крутым лестницам дворца. мимо тебя проплывают импы и хобы, гоблины и григи - слуги, спешащие выполнять свои обязанности; они замолкают и склоняются в низком поклоне при виде тебя, что льстит тебе, хоть и понимаешь - не тебе это предназначается, а верховной королевы, твоей сестре-близнец. иногда среди стражи ты замечаешь мелькнувшие силуэты кого-то из двора теней, из-за обязанностей, после коронации и их присяги короне на их плечи легло много обязанностей, но призрак все равно находил время, чтобы повидать тебя. и ты была ему очень благодарна за эти минуты. но сегодня лиц знакомых ты не различаешь среди прочих.
[indent] по правилам о своём визите стоило бы доложить заранее, вдруг в это время у джуд заседание совета или другие более важные и неотложные дела, но ты, тарин, была не самой собой, если бы это не сделала, поэтому, заглянув сначала в тронный зал и не обнаружив там сестры, ты пошла в сторону ее спальни. и когда оставалось завернуть за последний угол, ты услышала торопливые шаги позади себя, а потом и мужской голос:
[indent] — ваше высочество, вам просили передать, - тебе почему-то показалось, что раньше стража этого ты не видела, хоть все лица и смешались у тебя давно в голове, а некоторые были скрыты дымкой тумана забытых встреч, а может, его совсем недавно приняли на службу? но не успела ты возразить, как он уже скрылся за поворотом, оставив в твоих руках таинственный свёрток.
[indent] и от кого же сей подарок? и что за праздник?
[indent] любопытство уже разъедало тебя изнутри и после того, как ты исследовала со всех сторон коробку и потресла ею в воздухе, решилась сорвать алую ленту и первой увидеть, что же там — '' не моя вина, что этот недотепа нас перепутал! ''.
[indent] и взору твоему открылся прекрасный браслет, весь усеянный драгоценными камнями — словно гроздья граната с прожилками из чистого золота. ты повидала много чудес, но в этот момент казалось, что ничего прекраснее этого украшения ты никогда не видела ( и не увидишь ). руками дрожащими ты достала его из футляра и примерить его захотелось сразу. никто не заметит и не узнает. браслет идеально подходил по размеру, плотно прилегал к коже и, застегнув замочек, ты глаз не могла от него отвести. ловя последние лучи уходящего солнца, камни переливались всеми оттенками красного и от этого украшение казалось ещё более чудным, словно сделанным из настоящих зёрен фрукта.
[indent] только . . .
[indent] снять с себя ты его больше не могла — застежка никак не поддавалась. паника волнами начала накрывать тебя, не переставая, мысленно, ты задавала себе один и тот же вопрос — '' что же делать ? ''. оставить себе украшение? но вдруг это подарок кардана? и тогда пропажа не останется незамеченной. тем более ей нужна будет чья-то посторонняя помощь, чтобы снять этот проклятый браслет!
[indent] ( вдох - выдох ), как мантру, проговаривала ты про себя, чтобы не забыть дышать; но руки попрежнему дрожали. спрятав футляр в складках своего платья, ты приняла решение действовать по ситуации — может и, правда, никто не заметит? и, натянув улыбку на лицо, ты поспешила к сестре.
у входа в спальню стояли двое фейри из королевской стражи, и прежде чем позволить тебе войти они, конечно же, спросили у тебя о причине твоего визита и назначена ли встреча. нахмурившись и по-детски надув щеки, на их вопросы ты ответила:
[indent] — я, тарин дуарте, родная сестра джуд дуарте, ныне гринбриар, верховной королевы эльфхейма! и я имею право приходить к ней тогда, когда захочу.
[indent] подобрав юбки, ты пробилась к входу в комнату, и пока стража приходила в себя и переваривала все услышанное, двери спальни закрылись за тобой. тебе нравилась та комната, что стала твоей на то время, пока ты гостишь в замке ( ведь не в один из своих домов вернуться ты не можешь ), днём в ней было много солнечного света, а окна выходили на королевский сад, но по сравнению со спальней джуд и кардана она напоминала крохотную спаленку для прислуги.
[indent] — моя милая джуд, — ты было хотела с распростертыми объятиями броситься к ней навстречу, но вспомнив о браслете, замерла в ожидании. я так спешила к тебе, что не успела даже позавтракать. ты же не дашь меня умереть от голода?
[indent] по хрупкому мосту вы идете навстречу друг к другу, и море из боли и обид кипит под вами. в жизни этой просто так ничего не даётся, и даже прощение нужно заслужить . . .

[indent]Горько усмехается он, слыша речи ее. Что может он сказать в ответ на ее вопрос? Что отец велел не помогать ему и всячески препятствовать его попыткам выбраться на поверхность, не объяснив причин своего приказа?
[indent]Поверил бы Загрей в то, что отец заботился о нем лишь и не пускал в мир живых, страшась за его жизнь, но тот ничего подобного не говорил. Приказывал. Гневался. Винил. Ставил на место. Но ни словом не обмолвился о том, что сей мир не примет его… что подниматься под небо голубое для него опасно… что не ждет его здесь ничего хорошего.
[indent]— Он запретил всем оказывать мне помощь. Никто не пришел бы со мной, даже если бы я кого-то позвал… и даже если бы я знал, что это будет необходимо.
[indent]Что же произошло? Сей вопрос вертится у него среди всех прочих мыслей, а ответа на него он не находит, только еще больше непонимания. Почему мать ушла? Почему отец молчал? Почему никто не говорил ему ни слова о том, что он должен был быть мертв? И умирал ли он по-настоящему, или же то было проявление его способности возрождаться после смерти?
[indent]Лишь больше вопросов хочет задать он, но все они затихают, стоит услыхать голос матери, вопрошающей о том, неужели Аид поступил с ней так.
[indent]Не находится Загрей с ответом. Теряется, не зная, с чего именно стоит рассказ начать, и молчит, пока мать медленно приближается к нему и разглядывает. Так близко… На мгновение он задерживает дыхание, не позволяя своему желанию обнять ее взять над собою верх. Хочется узнать, каковы объятия матери, насколько теплы и мягки, но против ее воли они обретут лишь вкус раздражения и отчужденности с ее стороны.
[indent]Идет следом за ней он вместо того, чтобы потакать собственным горячим порывам, но останавливается, когда она подтверждает, что именно по данной причине она ушла. Но он же бог! Как он мог умереть так, чтобы она поверила в его окончательную смерть? Это отказывается укладываться в голове, покуда он не заставляет вспомнить себя о том, что и боги далеко не бессмертны, и их все же можно убить, коли верный способ найдется…
[indent]Вздыхает он, а затем проходит в жилище, присаживаясь напротив матери, и внимательным взглядом смотрит на нее, словно ища нечто остро необходимое в чертах ее прекрасного и юного лица. И с шоком выслушивает новые ее слова.
[indent]Сестра младшая умерла?
[indent]Мелиноя?
[indent]Нет, невозможно. Но слышатся в речах матери искренность и боль, засевшая глубоко, и Загрей непонимающе смотрит, не зная, что сказать и как реагировать. Все становится столь запутанно… Хотя всего-то и нужно объяснить все и доказать правду.
[indent]— Нам не говорили, почему тебя с нами рядом не было, — тихо заговаривает он, опуская взгляд и уводя его в сторону цветущего сада. — Я не слышал ни единого слова о тебе ни от отца, ни от других. Раньше я не задавался такими вопросами, только… таил злую обиду на тебя, но это было очень давно. Мне однажды просто стало интересно то, какая ты, где была все это время, почему ушла… Потому я начал тебя искать. И то, что отец препятствовал мне, лишь усиливало мою решимость.
[indent]Вновь он смотрит на мать, собираясь с духом.
[indent]— Мелиноя, моя младшая сестра, жива, — на миг мягко улыбается, вспоминая ее лик, но тут же мрачнеет и хмурится, пытаясь уложить все в одну картину. — Но почему ты думала, что она… что мы мертвы? С нами случилось что-то страшное?
[indent]Если и так, то он ничего не помнит. И он уверен, что Мелиноя тоже, иначе бы это давно стало ему известно.
[indent]Почему он узнает о чем-то подобном только здесь и сейчас? Почему отец упорно хранил тайну и от них, и от жены? Почему позволил им злиться и обижаться на нее?..
[indent]Он прячет лицо свое в ладонях, но только на краткую секунду, так как почти сразу же же поднимает голову и внимательно смотрит в глаза матери.
[indent]Аид, царь мира мертвых… Отец так легко мог отыскать их мать, вернуть домой, рассказать, что они нуждаются в ней, в ее материнской заботе и тепле… Мог найти ее быстрее, чем это получилось у него. Всего-то нужно было разослать своих многочисленных слуг по всему свету и заставить их перерыть каждый укромный уголок в мире. Но этого он не сделал.
[indent]Загрей крепко сжимает губы, осознавая это и чувствуя жгучую обиду на него, которая комом подступает к горлу. У отца, вероятно, были на все причины, но он хотел бы их услышать… Но не услышит, ведь Аид, повелитель подземного царства, не извиняется и не объясняется ни перед кем.
[indent]— У меня столько к нему вопросов. И к тебе…