Aventurine writes: Пустыня безжалостна — это истина, которую он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Да, возможно он и вырвался из этого ужаса, вознесясь, но в глубине души он все еще не мог оправиться от произошедшего на родной Сигонии. Шутка ли, детской психике пережить подобное насилие, это то, что останется с ним навсегда. Горячий ветер царапал щеки крупицами песка, норовил забить глаза пылью, пока Какавача пытался понять, где он находится. Старая отцовская рубашка уже не прикрывала полностью худощавое тело, оголяя частично живот, а рукава с трудом сохранили свое название, превращаясь в оборванные лохмотья. Часть его понимала, что это сон, но другая... Другая, сильно раненная часть его души всегда стремилась вернуться, желала, чтобы близкие были живы, и часть его всегда хранила бережно в укромном уголке души светлый образ сестры, до того, как ее распотрошили катика.