Хэнк не считал себя гением сыска, окей?

Он просто был опытным человеком, который прожил жизнь и который мог анализировать события, поведение и детали.

Когда мир начал наполняться андроидам, им провели курс по их изучению, а когда умер Коул, сам Андерсон занялся этим вопросом, пытаясь понять: сколько вины в смерти его сына было на программном обеспечении этих машин? Тогда они не могли принимать решения сами, тогда ещё не было речи о девиации, поэтому в целом с таким же успехом он мог бы обвинить в убийстве своего сына самого Камски или "Киберлайф". Но это было невероятно глупо с его стороны, и пора было признать: Хэнк просто хотел найти виноватого. До сих пор хотел, хотя прошло уже достаточно времени.

Он вздохнул. Коннор сидел рядом и вёл машину. Насколько он был неправильным?

Хэнк подозревал, что андроид дал уйти другому не просто так: в правильном роботе не было и мысли о сочувствии. Так что либо у РК-800 была какая-то другая задача, либо он просто поступил так, как поступил бы сам Хэнк.

Он понимал: у андроида, который убил человека, не было шансов. Насколько неправильным были его помехи, мог ли он убить кого-то другого? Стоило узнать у Коннора, прежде чем делать выбор и принимать решения, от которых зависела судьба машины. Но его "напарник" сидел с постным лицом, словно ничего не случилось, диод горел синим, как и должен был, и у Андерсона даже закрались сомнения: не придумал ли он чего себе?

На самом деле, было бы проще сейчас устроить охоту на сошедшую с ума машины, утилизировать её и забыть, и он бы так и сделал, будь он, например, Ридом. Но Ридом он не был. К сожалению или счастью.

Возможно, проще быть бешеной псиной, которая огрызалась и кусала кончики пальцев, чем уставшим старым псом без блеска в глазах.

— Как ты думаешь, почему этот андроид поступил так, как поступил? — негромко спросил Хэнк, разминая руку: складывая её в кулак и снова расправляя пальцы, снова и снова, будто качал эспандер. — Как машина, он должен был вытерпеть всё, ведь андроиды не чувствуют ни боли, ни страха — ничего. В какой момент он решил, что ему срочно надо убить хозяина, потому что... что? Боятся ли андроиды смерти? Ну, отключения? Не думаю. Механизм страха характерен только для тех, кто жив.

Андерсон наблюдал за Коннором. Мог ли этот киберлайфный мальчик быть девиантом? Слишком мало было данных за эту мысль, но Хэнк не стал сбрасывать её со счетов: в конце концов, вполне возможно, что он был куда более глубоким, чем демонстрировал на первый взгляд. Но он был уверен: мальчишка отпустил андроида-убийцу, потому что тот был там, был ранен и вряд ли способен убежать от передовой машины. Это было бы невозможно, будь он даже здоров.

— Ты отпустил его, — Хэнк не спросил, а констатировал факт. — Теперь я жду объяснений, почему ты это сделал. Потому что от твоего ответа зависит то, как я поступлю дальше: либо сообщу об этом факте куда следует, либо... Мы с тобой обсудим последствия твоего действия.

Насколько этот ход был глупым? Довольно и вполне. Если Коннор должен был влиться в работу, то выпускать андроида на первом же деле было до крайности странно: Хэнк не понимал, чего добивался РК-800. Пусть он сам был не в восторге от машин, но в целом научился с этим чувством жить, в конце концов, они были везде — трудно было ненавидеть принтер или компьютер. Но сейчас, ощущая себя загнанным мыслями в клетку, Андерсон пытался понять, как ему было лучше поступить, чтобы у них обоих не было проблем: ни у Коннора в полиции, ни у самого Хэнка в "Киберлайф", если он случайно сломает их драгоценного мальчика.

— Ты можешь выполнить поиск беглеца, если хочешь, чтобы его поймали до того, как он найдёт надёжное убежище, Коннор, а можешь сделать это позже: от тебя зависит, что с ним будет дальше, — он намеренно предлагал мальчишке продемонстрировать сторону, чтобы и самому определиться, как себя с ним вести.

Возможно, это было опасно, но что ему было терять, кроме собственной жизни? У Хэнка Андерсона не было ничего, чем бы он дорожил, а если что, Сумо мог взять себе и Фаулер. Он обещал однажды, что не даст псу погибнуть от голода и одиночества. И теперь Хэнку нечего было бояться.