Она сидела на воротной башне твердыни и смотрела на темно-серую, истоптанную сотнями ног, каменную кладку, извивающийся тонкой змеей ручей Харрентона, людей-муравьев, копошившиеся рядом с ним. Изредка грузно вздыхала, еле ощутимо вибрируя шкурой, исполосованной блеклыми линиями - даже солнце здесь было тусклым, а тучи - слишком низкими для столь высоких башен.
Вхагар отдыхала.

Харренхолл был взял сиром Колем еще в час призраков, новоявленному защитнику державы оставалось лишь прибыть на место и навязать сражение предателю. Эймонд не тешил себя надеждой, что лорд-командующий сумеет поймать и подать ему Деймона Таргариена на блюде, зато полагал, что далеко дядюшка, движимый уязвленным достоинством, не уйдет и как минимум будет летать где-то неподалеку. Одно не учел принц-регент: плевать дядя хотел на чужие планы, свои планы, собственную попранную гордость. Которая едва ли пострадала. Как сказал лорд-командующий - ворота были открыты и войску Зеленых осталось лишь пройти через них: жители Харрентона ожидаемо не оказали сопротивления, Харренхолл сдался без боя. Деймон сбежал, словно трус, оставив замок в качестве трофея, а Эймонда - злым и голодным. Принц не мог даже выругаться - словно врос в седло, напряженно сжимая одной рукой поводье и зачем-то дожидаясь рассвета.
Он думал.

...весь городок, все мятежные лорды, запертые в сырых темницах, слышали, как этим же вечером Эймонд Таргариен праздновал великую победу. Вино лилось рекой, пели барды - те, что не сбежали на окраину Речных Земель и по глупости своей остались в Харрентоне. Суетились слуги, заливисто смеялись шлюхи разных возрастов и качества, развалившись на десятках пар колен - награда его людям, преодолевшим немалый путь. Таргариен пригубил немного вина, дожидаясь, когда какафония звуков - женского смеха, пьяных вскриков, гогота солдатни - станет слегка тише, и уже никому не будет дела до его ухода. Едва обстановка вокруг стала почти спокойной и томной до тошноты, Эймонд отставил недопитый кубок, коротко кивнул Колю и выскользнул из зала незамеченным. Этой беспокойной ночью, полной назойливых мыслей, сна урывками и жгучего неприятного предчувствия, Деймон Таргариен лишился обеих рук, головы и, почему-то, всего одного глаза.

А утром пришли дурные вести и Эймонд утратил остатки сонливости: пока защитник государства был в долгом военном походе, пала Королевская Гавань.

///

Старик Саймон сдавал врагам замок так, словно тот был многоразовой девицей, решившей преуспеть в своем сложном ремесле. Отрицания ничего не значили, принц мгновенно уверовал в предательство Малого Совета, отравленного присутствием Лариса Стронга. От мысли, что придется самолично сгубить Великий Дом, слегка подрагивали руки, а мысли - разумные и нет - возбужденно перешептывались, ожесточенно спорили между собой. Эймонду было, что им ответить. Он взмахнул мечом в последний раз: отрубленные руки, ноги, голова с приоткрытым в немом крике ртом, извивающиеся багровыми змеями кишки на каменной кладке внутреннего двора. Принц вытер лезвие об одежду и развернулся, попутно задев плечом молчащего Коля. Убийца сородичей, детей и беззащитных стариков, прочие титулы, которыми наверняка наградят - они не имели значения, пока на виски давила корона Эйгона Завоевателя.

Три фута высоты из голов, эта пирамида - лишь намек на расплату. Неуплаченные долги, особенно за унижение и возможность ощутить себя круглым дураком, принц-регент выбивал с особой жадностью. Законные потомки, их бастарды и бастарды их бастардов годы и сутки от роду - этим днем Харрентон не знавал покоя, а во дворе Харренхолла перестало хватать места. Кладка, опаленная пламенем Вхагар, ранее отобедавшей останками Саймона Стронга, закалилась огнем и пропиталась бы кровью, будь камни способны ее поглощать. Уже стоя в малом зале и вытирая меч под трескотню камина, упрямо не желающего согревать помещение после наступления сумерек, Эймонд ощутил, как сильно он утомился.

- Мой принц.
Таргариен оторвался от созерцания огня и размышлений об исторической правде. Убрал меч в ножны. Слуга, один из немногих выживших, разумеется, до момента, когда войско Зеленых покинет замок, почтительно склонился.
- Мы нашли ее в Башне Плача, мой принц.
Намек понят мгновенно: оттуда лучше всего видно ворота. Эймонд взглянул в сторону, ожидая, когда слуга скроется, не раздражая и без того уставшего Таргариена своим присутствием, и вернул взгляд "гостье". Невысокая. Безоружная - это определил сразу.
- Кто ты такая и что делала в замке, - ладонь улеглась на рукоятку меча, и Эймонд отошел от камина, неторопливо приблизившись к женщине. Размахивать мечом, перегружая ноющие после сложного дня мышцы, не хотелось. Пока.
"Очередной бастард" могло стать самым простым ответом, но Таргариен знает, что их тут не держали. Опустевший Харрентон тому доказательство.