Зеленые стены, наполовину белые, ближе к потолку, мигающая люстра, перегоревшую лампочку никак не заменят, запах хлорки, сырости, стылого холода и смерти. Андрей снимает окровавленные перчатки, и кидает их в стоявший на колченогом стуле медный таз, муха за желтеющими рамами пластиковых окон бьется еще ожесточеннее - живая, в этом странном мире мертвых. Иногда, Лентулову кажется, что он ходячий мертвец, только его тело не в холодильнике, а ходит по земле, вскрывает, пишет заключения, работает. Он ненавидит каждый день, что приходит сюда, его до тошноты мутит от бальзамических растворов, запаха резины, разлагающейся плоти, и хлорки. Она везде, он, кажется пропах ею до самой души.

Сегодня у него трое новых, все мужчины, возраста от 23 до 30, автокатастрофа, естественная смерть от болезни и падение с крыши, первые две рикак не трогают молодого патоологоанатома, но вот последняя - обезабраженное лицо, смотрит на него пустыми заплывшими глазами, и Андрей отстраненно думает, что питерские круши дохуя скользкие, и по осеннему городу уж точно не стоило туда лезть. Опознание тела произошло более часа назад, горько плачущая девушка только кивала головой, сквозь сдавленные всхлипывания, сопровождающиеся: '"знаю", "молодой человек мой", "как же так". Все знали как, но в его смерти, как таковой не было смысла, он погиб из-за своей бахвалистости и желания показаться крутым. И смешно и грустно, одновременно.

- М-да.... - он вздыхает, направляясь к столу, стоявшему возле плиточной стены и желтого цвета настольной лампой, и отодвигая видавший виды дереаянныц стул с зеленым, обитым сукном сидением, присаживается и протерев руки антисептиком, от которого уже  трескались ладони, и не помогал крем, берет ручку, заполняя нужные бланки. Завтра тело должны будут забрать, надо будет предварительно собрать все, что привезли, одеть и наложить грим, успеть бы.... Первые тела еще даже не опознавали, значит он должен поторопиться, и тогда, вероятно он не останется снова здесь ночевать. Зевнувю прикрывая рот ладонью, Лентулов помотал головой, как собака, отгоняя усталость и дремоту, смысла не было даже пытаться заснуть, только время тянуть, да себя мучить, покосившись на часы, он понял, что обеденный перерыв скоро закончится, а он не пил даже кофе. В соседней кофейне на углу продавали всякий, и черный, и латте, и с сиропами, барышни - медсестры заказывали обычно сладкие варианты, мужчины же довольствовались крепкими, ровно, как и он сам, без молока, сливок и прочей бурды, так, чтобы точно не чувствовать себя киселем, а хотя бы собрать в кучу и стать желе.

Перехватив бумажный стаканчик поудобнее, не обжигая пальцы и поправив пальто, так и норовившее соскользнуть с плеч, Андрей поспешил обратно, кивком головы здороваясь с проходившии мимо врачами и персоналом.
- Андрей Николаевич! - откуда то сбоку послышался незнакомый голос, а через пару минут и вовсе его остановили, перехватив за локоть. Остановившись, он обернулся, увидев перед собой незнакомую пожилую женщину, в платке на голове, и красными глазами - вероятно недавно плакала.
- У меня на Вас одна надежда... - сначала он не понял вообще о чем идет речь, изогнув изящную бровь, перекладывая стаканчик в другую руку.
- Извините, я Вас не понимаю...- он покачала головой не убирая пальцев с его локтя, но удостоверившись, что он н куда не собирается - пояснила.
- У моего мужа редкий порок сердца - на глаза снова набежали слезы, но промакнув их бумажным платочком, женщина продолжила - мы были везде, и никто никто не берется за его случай...
- Простите, но я.... - она остановила его взмахом руки, прося, чтобы он дал ей договорить.
- Я готова была отдать все, что мы имеем, главное спасти супруга. У нас есть деньги, и если Вас волнует вопрос цены....
- Я не беспокоюсь о деньгах, я просто давно уже не.... - горло запершило - не практикую. Вся моя практика это морг и вскрывание трупов, извините.
Он мягко освоболил свою руку из ее цепких пальцев, чувствуя себя невероятно паршиво, он ничего не мог сделать, даже осмотреть пациента.
- Я прошу Вас...Я Вас умоляю... - на ее вскрики начали оборачиваться проходящие мимо медики и пациенты, и тогда, чтобы не привлекать излишнего внимания, Андрей вернулся к ней обратно.
- Вы понимаете, что от меня не зависит решение Комиссии и я.... - она снова резко замотала головой, кладя лалонь на его
- В порядке исключения....ну я прошу Вас! Хотите встану на колени.. - она было попыталась опуститься на грязный после дождя асфальт, но Лентулов разумеется, не разрешил ей этого сделать.
- Хорошо... - сдавленно и резко произнес патологоанатом, чуть ли не прошипел, смотря, как ее глаза загораются неясной надеждой
- Он в 216 палате в кардиохирургии, я прошу Вас....

Лентулов кивнул, и развернувшись, свернул на узкую гравийную дорожку ведущую к моргу. Пока он стоял под навесом допивая кофе, слова женщины не шли у мужчины из головы. Откуда она узнала о нем? Из статей, чтоьгн писал будучи востребованным тогда еще, от коллег может быть, что сопереживали его незаконному отстранению, от руководства, желавшего лишь отмахнуться от пожалой женщины, и ее настойчивых просьб?
Пустой стаканчик отправился в урну, а он сам нырнул в проем железной серой двери, спускаясь по ступенькам облицованного кафелем помещения, когда то давно он страстно мечтал вернуться обратно наверх, но люди ко всему привыкают и его случай не исключение.

Спустившись в свой холодный и капельно-белый подвал, Андрей какое-то время сидит на вертящемся низком стуле без спинки, вращается по кругу, думает. Наверное сейчас у него снова щемит в груди справедливость, но Лентулов пообещал, а обещания свои он выполняет, это также священно, как ты карточный долг. Стремительно встав, что то уже решив для себя, он открывает шкаф, вытаскивая оттуда свой халат с бейджем, из прошлой жизни, берет из ящика стола планшетку с бумагами, ручку и снова накинув пальто, выходит на улицу. Путь его лежит в лечебный корпус, в кардиохирургию, и именно в палату 216.

- Доброе утро, Андрей Николаевич! - привычно здоровается с ним медицинская сестра на посту, привставая с кресла - обход через 15 минут, Вам нужны результаты анализов? Ой…. - она испуганно зажимает рот ладошкой, словно что-то вспоминает.
Лентулов лишь горько усмехается уголками губ, и качает головой.
- Ничего страшного, Даш. Я в 216 там же никого нет из персонала? - он выгибает изящную бровь, пока она делает вид, что перебирает бумажки, опустив взгляд.

- Вам нельзя здесь быть… - сдавленно шепчет, так, что он едва ее слышит, краснея щеками. Дарья Михайлова - постовая медсестра обожала его ещё в бытность работы здесь в кардио, всегда стремилась помочь, брала ночные смены, была рядом, за что молодой мужчина был ей очень благодарен. Она, одна из многих, кто тогда рьяно выступала против понижения Лентулова в должности, но кто будет слушать обычных рабов? Решили, как решили.

Врач оглядывается на пустеющие коридоры, и подходит к бюро.
- Дашенька, мне очень нужна твоя помощь, это ненадолго, всего на полчаса. - он смотрит на неё давая себе разрешение на улыбку, пусть и скупую, всего уголками губ. Девушка практически расцветает, хлопая длинными наращёнными ресницами, и снова краснеет, но уже от смущения.

- Я…да, конечно. - она перегибается через стойку, осматривая коридор, а именно кабинет зам.рук.отделения, дверь белеет в свете солнечных лучей, это значит, что заместителя нет в больнице.
- Слушайте… - Михайлова, подзывает его к себе ближе - сегодня главного не будет до обеда, она кидает взгляд на часы 10:00, заместитель где-то на совещании в городском здраве, больше вроде никого не должно быть…
Он думает, что ему определенно фартит, и если именно сегодня так прет, значит он все делает правильно.
- Так вот… - продолжает Даша - обход как я и сказала, через 15 минут, палата 216 последняя по коридору, ну Вы знаете, - она махнула рукой - если пойдёт обход, я заболтаю доктора.

Лентулов улыбнулся ещё раз и кивнул, все таки полезно иметь влюблённую девушку в негласных помощницах, конечно это было не совсем честно, использовать ее пылкие чувства, но иногда нужно идти на такие вот поступки, ради спасения чужой жизни. Лишь она одна имеет право на замещение.

- Хорошо - он кивает и оборачиваясь собирается идти по направлению к палате, но тут же останавливается - мне нужна его медкарта и последние результаты анализов.
Девушка вновь кивает.
- Я принесу через пару минут.

Понимая, что она все сделает правильно, молодой мужчина идёт в палату. Остановившись у двери он берётся за пластиковую ручку и нажимает вниз - писк приборов, монотонный звук кардиоборудования, пути назад нет. Аккуратно прикрыв за собой дверь он делает пару шагов к постели больного, смотря на показания приборов, прикидывая в голове насколько это плохо, навыки возвращаются почти мгновенно и от этого где то в груди разливается тепло. Дверь распахивается, а он вздрагивает, но видя девушку с картой и бланками, благодарит.
- Простите, Андрей Николаевич. Но у Вас не так много времени. Я конечно ведьма, но не настолько сильная, чтобы сдерживать его долго.

Он снова кивает, и девушка скрываться в коридоре, закрывая полотно двери. Кардиохирург распахивает папку, садится на стул рядом в кроватью и погружается в медицинскую терминологию.
Проходит от силы минут 20, прежде чем он встаёт с закушенной от роя мыслей губой, и надев стетоскоп, освобождает грудь больного, чтобы приложить холодное маленькое стёклышко. Внезапно становится холодно, настолько, что его почти пробирает до костей и Андрей вскидывает голову.

Рядом с ним стоит мужчина, но по ауре Лентулов сразу ощущает, что это не человек, высокий, в чёрном пальто, весь его облик говорит о том, что он не просто так здесь и учитывая, что на окне за которым вовсю правит свой бал осень, расцвели морозные узоры, пояснять ничего не нужно. Андрей слышал о нем, но встречаться не доводилось ровно до этого момента.

«Не лезь!»

Сон медленно поворачивает голову, в его глазах сталь.

- Уберите руку - он почти шипит, голос, кажется сочится самым убийственным ядом. Его не запугаешь адским холодом, если он пришёл сюда, значит не отступит от своих принципалы и вытащит этого бедолагу с того света, сколь бы он не был обещал Маре.
Мужчина никогда не отступал от своих принципов, и всегда шёл до конца, слишком свежо было воспоминание того, что в прошлый раз он уступил богине Смерти, позволяя занеся косу, лихо срубить голову и забрать душу.

В этот раз у неё ничего не получится.
Он обещает.

Отредактировано Son (Пн, 10 Окт 2022 13:34:08)

Не его взгляд отвечают усмешкой и это злит бога Сна еще больше, кто бы мог подумать, что это шапошный знакомец в черном элегантном пальто будет смотреть на него так....сверху и совершенно не воспринимать

- Я сказай уйдите, Вы беспокоите пациента - сквозь сжатые зубы прорычал Лентулов стараясь оттеснить от кровати мужчину, отрывая от груди больного статоскоп, что обжигал пальцы - он постепенно покрывался инеем. Приборы запищали громче, взрываясь практически от натуги вращались стрелки, цифры на циферблатах стали почти космическими, перехлестывая через край, лицо пациента стало мертвенно бледным, с щек схлынула кровь, губы посинели.

- Не сметь! - снова рычит доктор, не обращая даже внимание на то, что в палате воцарился просто невероятный холод, и на секунду, кажется даже все затихло, и в палате лишь слышно, как стрекочет лед по стенам, заменяя все остальные звуки. Андрей ведет плечами, ему холодно, пальцы мгновенно мерзнут, до покалывания, на волосах снежинки, с губ - пар.

- Зря трудитесь, не запугаете... - шепчет кардиолог, потому что говорить приходится с трудом, он бы хотел наслать сон на этого бога, но увы, не в его силе это сделать. Сняв с шеи стетоскоп, доктор, склоняется над грудью пациента, прикладывая ухо к холодной, совершенно ледяной коже, на миг ему становится страшно, вдруг... Но нет, сердце еще бьется, неровно, отрывисто, еле-еле, он еще может попытаться помочь бедняге, оттеснив бога Холода и болезней из палаты, но...

Дверь захлопывается, покрываясь ледяной коркой, то, что под ней заклинание он даже не сомневается, не сомневается и скрипит зубами, сжимая кулаки.

- Вон! - естественно на него не реагируют, более того, он чувствует, что отрывается от пола, летит пару секунд, и врезается в стену. Больно. В глазах темно, боль распространяется по всему телу, и Лентулов лежит пару секунд, чтобы взять себя в руки и прикусив губу изнутри, встать, сжимая кулаки еще крепче, сдувает со лба прядь и смотря на этого....исподлобья, и сглатывая переступая по ледяному полу, стараясь не упасть, хватаясь за спинку кровати, молясь, чтобы она примерзла и не уехала в сторону, вместе с больным.

- Я не отступлю! Это мой пациент!  - повышает голос Андрей Николаевич, снова оказываясь по левую сторону от кровати, и пытаясь запустить сердце, наладить приборы, с шумом открывая один из ящиков под приборной тумбочкой, обычно там всегда хранился шприц с адреналином. Времени ему хватает ровно на то, чтобы вытащить шприц из упаковки, и резко по памяти всадить в сердечную мышцу, по его прикидкам у него в запасе была еще пара секунд. Наверное это решение было, пусть и импульсивно, но единственно верным, потому, что через несколько мгновений он снова оказывается отброшен в ту же самую стену, но в этот раз Морок не сдерживает себя и Лентулов ударяется затылком и теряет сознание.

Сколько прошло времени, Андрей не знает, но когда открывает глаза, то от инея, мороза и снега не остается и следа, палата выглядит как обычно, монитор и все приборы, на которые сумел кинуть взгляд кардиохирург работают исправно. Вскочив, несмотря на боль в спине и затылке, он бросается к кровати больного, и первое, что делает, подносит к груди статоскоп.

Пульс есть. Сердце бьется, но не ровно, с надрывом, с полушумами, словно качает кровь через силу. Сон рычит про себя, стремительно выходя из палаты, Даша смотрит на него испуганным взглядом, возле нее стоит главный, и его заместитель и чересчур нахмуренными лицами.

- В реанимацию его, быстро, два кубика адреналина, и бригаду - в коридоре тишина, все как будто застыли - быстро я сказал, Даша! - он почти кричит во всю силу своих легких на весь коридор, и только после этого слышит:
- Сейчас, сейчас... - тихое медсестры и все вокруг  приходит в движение, бригада вместе с парой врачей врывается в палату к больному, перекладывают, вывозят, на ходу ставя капельницу. Когда каталка скрывается за поворотом, Лентулов облегченно вздыхает - должны успеть.

- Андрей Николаевич... - робко шепчет Дарья, и кардиолог поднимаеи голову, смотря в ее испуганные глаза, кажется он дпвно не выходил из себя, ну или на нее просто давно не кричали.
- Мммм? - от собственного крика у него шум в ушах и голове, а может он просто сильно приложился
- У вас кровь...-  из носа действительно хлынуло, пачкая его кипельно белый халат, но Лентулов только помотал головой, зажимая рукавом нос.
- Заживет, как на собаке - отмахнулся, отнимая рукав и запрокидывая голову - в общем так, пока я в морге ты несешь персональную ответственность  за жизнь этого старичка. И чтобы муха не пролетела.
Девушка лишь поспешно кивнула, провожая взглядом уходившего доктора, лишь когда он оказался возле лестничного пролета снова спросила
- Может давайте, я Вас посмотрю, затампонирую нос...

Мужчина в белом халате покачал головой и направился вниз по ступенькам, переодически прижимая к лицу окровавленный рукав. Добравшись до своего подземного обиталища, Андрей обработал нос, и прилег на кушетку, поскольку затылок еще немного ныл. Новых тел не было, что значительно облегчало его дальнейшее сегодняшнее существование вряд ли бы он смог с головной болью и гудящей головой нормально вскрывать, все кружилось перед глазами.

- Н-да, нехило он меня уделал - усмехнулся доктор, прикрывая глаза от слепящей прямо в глаза лампы. Сон искренне надеялся, что, он сумел стабилизировать пациента, и не стало слишком поздно, вытащив из кармана кнопочный рабочий мобильный, он взглянул на экран, если что то бы изменилось, Даша бы ему написала, значит пока все более или менее. И это весьма неплохо.

Отредактировано Son (Пн, 10 Окт 2022 21:27:02)

Лентулов задремал. Ему снилось что-то странное, темное, что убегало от него по коридору, но Андрей никак не мог его догнать. Потом сон менялся, и карлиохируг видел себя уже в палате 216, которая отчего то была совершенно серой, без окон и штор, с одной единственной кроватью, на котрой лежало тело иссохшегося старика, что был накрыт какой то ветошью, а по приближении доктора, садился на кровати, и спуская свои крявые конечности спрашивал: "Ну что, не спас?" беззубый рот при этом искажался в усмешке, а после мертвец начинал хохотать все громче и громче, пока у патологоанатома не закладывало барабанные перепонки, а он сам не опустился спиной по шершавой двери, закрывая обеими ладонями уши.

Несколько раз Андрей просыпался, смотря на полоску света из коридора,  за ним горел день, потом вечер, когда он проснулся третий раз, совершенно обессиленный, морг уже полностью погрузился в темноту, на улице правила ночь. Встав и протерев руками лицо, он потянулся за телефоном, на экране ничего не было, ни смс, ни звонков, значит все пока нормально, хотя пальцы у Сна дрожали будьте-нате. И зубы стучали, и все тело ломило знатно. Поежившись, он идет к вешалке, сдергивая с него свое пальто и надевает, правда поморщившись, и предварительно избавлясь от испачканного халата, кутается в шерсть кашемира и поводя плечами идет на импровизированную кухню, чтобы согреть воду в пластиковом чайнике и заварить пакетированный чай. Согреться хотя бы так, о горячей ванне молодому мужчине остается лишь мечтать, у него не доделана работа, не дозаполнены выписки, и справки, и те еще двое...в холодильнике.

По ногам повеяло холодом, пожаловавшись самому себе, что он не в шерстяных носках, все хотел же из дома принести, переступая ногами в резиновых сапогах, Андрей наливает кипяток в кружку, и чуть было не ошпаривается, когда слышит голос позади себя. Вот кого нелегкая  опять принесла, все понятно.

- И вам доброго вечера - буркнул про себя Лентулов, оборачиваясь к Мороку, грея ладони о кружку с отколотым краем в земляничку - с чем пожаловали? Добить решили или власть показать?

Ему, честно говоря было глубоко наплевать, что здесь забыл этот пижон, но услышав про "несильного", аж губы скривил, а может просто обжегся?

- Я не собираюсь перед Вами отчитываться, Морок - пройдя к кушетке, он уселся на нее поджимая под себя ноги, смотря как пол устилает иней - у нас с Вами разное видение этого мира и деятельность в целом тоже   - разная. Но, не в этом суть, сегодня я поступил как врач, который уже... - он не хотел говорить об этом, ведь каждый раз, когда тема касалась той ошибки, у него в груди поднимался ворох волнений и самокопаний - терял своих пациентов...

Кружка с чаем стала ощутимо холодее, так, едва теплая, но оно и понятно, Холод здесь, похоже придется греть чайник во второй раз, может быть гостю предложить, а то невежливо как то. Или он растает?

Горько усмехнувшись, и поморщившись от боли в затылке, Андрей поднял взгляд на посетителя и покачал головой.
- Нет, это не мой пациент. Если Вы не в курсе, я вообще уже не практикую, не практиковал до сегодняшнего момента. Меня сослали сюда три года назад, когда я не успел спасти дочку мэра, которая была виновницей крупной аварии, в которой погибло 4 человека, в том числе и ребенок. Где тогда была ваша хваленая справедливость?

Эти слова мужчина почти выкрикнул в лицо незваному гостю. На языке горчило от осознания насколько хрупка человеческая жизнь, а он лишь мечется, как птица в клетке, и не может усвоить простую истину, которую когда то услышал: всем не помочь. Выдохнув, он делает глоток горького черного чая, опуская взгляд на узор на плитке.

- И все же...я давал клятву, я был обязан помочь, я сделал возможное, что было в моих силах, чтобы.... спасти ее, ведь родители, видевшие как их ребенок борется за жизнь не виноваты в том, что она совершила. Для них она не убийца, а запутавшаяся девочка.

Еще глоток, пока во рту не начинает вязать от привкуса, и Лентулов отставляет кружку на свободный край тумбочки.

- Со смертными сложно. И сами они сложные до невероятности. У богов все проще и четче, все понятнее,  но дивя в мире людей мы должны подчиняться их законам.... - он поднимает голову, смотря своими светлыми глазами в глаза напротив - и я не отдам Вам моего нынешнего пациента, не отдам, какие бы прегрешения у него не были, просто потому, что я слишком устал терять...

Опустив голову на колени, он зажмуривает глаза, упираясь лбом и закрывает глаза, кончики пальцев покалывает, руки и ноги мерзнут покрываясь инеем, Лентулов отсраненно думает, что и вовсе может замерзнуть, но сил пошевелиться у него нет совершенно.

Отредактировано Son (Вт, 11 Окт 2022 00:41:18)

И опять тоже самый разговор по кругу, ну мало ли, что и где он говорил. Подняв голову, он смотрит на Морока и слегка морщится от тошноты и головной боли, пусть бы он уже скорее потешил свое эго и ушел, потому, что итак голова болела, а тут еще и раздрадиющий последние нервы элемент подтянулся.

- Слушайте - он раздраженно махнул рукой - я не буду сейчас рассказывать Вам клятву Гиппократа, да и это Вас мало интересует, просто скажу, что судить, да рядить - не мое право, я всего лишь вырываю несчастных из Ваших лап и Вашей сестрицы...

Голова раскалывалась и хотелось блевать. Всемилостивый Чернобог, когда же ты свалишь а?

- Это, все, что Вы хотели мне сказать? Если да, то более не задерживаю.

Буркнул патологоанатом, собираясь вернуться обратно к своему остывшему чаю, и пойти еще раз щелкнуть кнопкой электрического агрегата, а может, если не случилось и вовсе отчалить домой. Все же ночь уже, а ему завтра снова резать и шить, шить и резать. Зевалось, а господин Холод уходить  по всей видимости не желал, испытывая на прочность насчастного доктора, видимо решая, что нотации на ночь глядя повлияют на решения Лентулова, и тот, конечно непременно на все согласиться. Ага, щас.

- Вам видимо поговорить не с кем да? - предположил равнодушно слушая отповедь этого Морока, ему честно говоря что шло, что ехало до его правды, у каждого она своя.

- Значит так... - договорить он не успел, хотя и собирался, потому, что мужчина неслышно подошел сзади, и слишком уж молиеносно погрузил свои пальцы в волосы Андрея. Доктор против воли прикрыл глаза, не в силах противиться, он словно прирос к своему стулу, но тут же ощутил, как боль постепенно покидает его измученную голову, тошнота пропадает, виски, в которые словно сотни игл загнали больше не болят и вообще, кажется даже мыслить он стал яснее.

-  Спасибо... - вышло хрипловато, чем подразумевалось изначально, и даже суровые слова, что были заготовлены, растворились вмиг из памяти, словно их и не было. Холод владел гипнозом? Интересно, наверное об этом стоило почитать, но, то что боль моментально прошла это нельзы было не признать. Кхм.

- Справедлив... -эхом повторяет за ним Андрей, с сожалением чувствуя затылком как прохладное прикосновение исчезло - каждыц справедлив в меру своей убежденности. Меня Вы, даже если хотите, не убедите в том, что стопроцентно правы в своем решении. Может Вы тогда ошиблись и сделали неверно? Вы допускаете такую мысль? Ведь даже боги ошибаются...

Горько заключил, усмехнувшись, смотря на высокого, правда ниже него на добрых 10 сантиметров мужчину, стоявшего возле стены в своем черном дорогом пальто, которое слишком загадочно смотрелось в тусклом свете 40-ватной лампочки.

- Я никогда в себе не был уверен на все 100. Никогда. Меня учили, и там и здесь, что процент присутствует в любом нашем решении, в каком то перевес ощущается больше, в каком то меньше. У нас с Вами разные приоритеты и разная степень ответственности, Вы для меня - палач, отнимающий души, жизни тех, кому Вы их не давали. Вы просите меня стать Вашим сообщником? Просите меня, чтобы я дал Вам два дня, смотря на то, как последние ниточки жизни рвутся, видеть, как каталка с новым телом, накрытым простыней, едет к низкому серому зданию? Нет, я не доставлю Вам такого удовольствия. Я буду биться до конца. Это мое слово.

Встав, он берет кружку, с уже остывшим чаем, проходя мимо сосредоточенного мужчины, и выходит в проем, направляясь на импровизированную кухню, чтобы вскипятить чай еще раз. Этот разговор изначально был тупиковым, ведь в нем каждый защищал свои собственные интересы, но правда если для Морока это была скорее работа, то для Сна - совесть, честь и клятва, что он дал. И нет разницы насколько виноват человек, никто и ничто не имеет право отбирать у него высший дар, не им данный.