[indent]Блэйд сидит на берегу, пустым немигающим взором устремляясь в обманчиво безграничную даль мерцающей водной глади. Он смотрит так внимательно, словно она раскроет ему все тайны мироздания, включая ту, как же ему наконец избевиться от бессмертия. Лишь пустота и отрешённость в глазах выдают, что его разум где-то очень далеко, и пейзаж он не видит вовсе.
[indent]Он наслаждается холодным воздухом и спокойствием моря перед ним, знакомыми местами, свободой. Возможно, в последний раз. Приходя сюда, он отдаётся на волю Цзинь Юаня. Целиком и полностью. Тот мог не догадаться, кто ему пишет, и, заподозрив ловушку одной из многочисленных фракций, желающих либо его крови, либо разрушить весь Лофу, а для этого нужно устранить одного за другим защитников — разделяй и властвуй, — прийти со свитой рыцарей. Мог догадаться, но подумать, что Блэйд замыслил недоброе, или что такому выродку и отщепенцу, преуспевшему только в убийствах, в принципе место за решёткой.
[indent]Но он готов рискнуть, даже если на противоположном конце пути вновь маячил Дом Кандалов.
[indent]Заслышав шаги, он не поднимается, лишь полуоборачивается. Усмехнувшись, он выбирает из песка маленький камешек и бросает, почти не глядя. Отскочив от плеча, тот безвредно падает на землю.
[indent]— Куда ты смотришь, Цзинь Юань? Я здесь, — в его холодном, бесчувственном, почти мёртвом тоне прорезаются нотки иронии. Совсем как когда-то прежде, когда он пытался поддеть молодого тогда ещё лейтенанта — сперва тот его раздражал, затем его уколы стали менее агрессивными и больше дружески-шутливыми. Но, если бы они прекратились вовсе, можно было бы уверенно заявлять, что Инсина подменили. — Иди сюда.
[indent]По суровому лицу невозможно предположить, какое такое важное дело привело Блэйда обратно на Лофу, но он приглашающим жестом поднимает руку с зажатой в ней бутылкой. Ещё три такие же небрежно разбросаны рядом, плотно закупоренные, многообещающе пузатые. Когда-то он нуждался в помощи старших, чтобы раздобыть это вино, и приходилось идти на ухищрения, чтобы убедить их помочь. Теперь они повзрослели... нет, постарели. Осталась ли в них хоть какая-то жизнь? Он — Блэйд, пустая оболочка, предназначенная лишь для того, чтобы направлять смертоносный клинок в те цели, которые ему укажут. А Цзинь Юань славится ленью, и кое-кто на Лофу говорит, что ему и вовсе пора бы уже на покой. Генерал, положение которого даёт ему все возможные привилегии — даже отпустить восвояси разыскиваемых преступников и потребовать у свидетелей обо всём забыть.
[indent]Почему в твоём взгляде столько печали, Цзин Юань? Можно подумать, ты сожалеешь... о нас. Но кем мы были для тебя? Ты забыл, ты предал нас? Почему же иначе ты сумел остаться единственным, кто не только не утратил имя и славу, как все остальные, кто был связан с нами, но и возвысился? Ты отрёкся от товарищей ради власти?
[indent]Такие мысли не раз приходили Блэйду в голову — меняя форму, становясь всё более и более ядовитыми, сочились гневом и обидой, непониманием, даже почти что презрением. Он гадал, струсил ли Цзинь Юань тогда их остановить, а потом и защитить. Гадал, не этот ли человек первым донёс об их преступлении, что его и Дань Фэна так быстро схватили. Чем не повод выслужиться? И прослыть настолько принципиальным, что не щадит даже товарищей, если они совершили грех.
[indent]Может, и не предал, просто струсил. Побоялся выступить за них и разделить с ними проклятие. Блэйд не знает, не берётся сказать, что хуже. Но ему не о чем толковать ни с трусом, ни с предателем, ни со лжецом. И, видя, воспринимая Цзинь Юаня так, он окатывал бывшего приятеля едким сарказмом и одаривал жестокими ухмылками, так не похожими на того мальчика, а затем и мужчину, с которым когда-то Цзинь Юань разделял застольные речи, прогулки, победы и поражения.
[indent]Но сегодня он здесь не для того, чтобы бросаться обвинениями. Он слишком устал. Даже если всё действительно так — пусть. Возможно, Блэйд при всех его изменениях так и остался тем же наивным дураком, каким был Инсин, но он соскучился.
[indent]— Спасибо, что пришёл.
[indent]Блэйд бросает это лаконично и сухо. Как если бы они пришли на деловую встречу, обсуждать какой-то новый договор между Лофу и Охотниками за Стелларонами. Отсутствие прежней улыбки не красит его лицо, и недостаток прежних брызжущих через край эмоций и правда создаёт впечатление ходячего трупа, который просто забыли упокоить. Забыли — или, как в его случае действительно произошло с Комиссией Десяти Владык, не смогли.

[indent]У них будет прогулка. Настоящая. Спокойная. Никаких монстров, никаких погонь, никаких сомнительных поручений, никаких подковёрных интриг, эманаторов, эонов. Просто прогулка в своё удовольствие, такая, какой должен был стать город грёз, вместо этого обернувшись худшим кошмаром – не только она сама, но даже старшие экспресса давно не подходили так близко к краю гибели, как тогда. Или утраты себя, что ещё хуже. Теперь Стелла хотела обычный поход по магазинам, обычные аттракционы, обычное веселье, может быть, попроще, чем волшебная земля, способная реализовать любую фантазию, зато существующие в реальном мире и без подвоха. Разве что продавцы их попытаются обмануть и всучить подделку или взвинтить цены, это максимум.
[indent]- Конечно, идёмте.
[indent]Ей не удавалось стать настолько же бесстрастной, как Дань Хэн, готовый идеальный игрок в покер, но для Март она обычно служила якорем, не позволяющим той унестись к небесам и потеряться там. Однако сегодня она, пожалуй, как никогда хорошо понимала подругу. Нужно успевать веселиться, пока есть возможность, брать от жизни всё, позволять себе беспечность, когда выдаются минуты долгожданного отдыха, ведь  неизвестно, с какой стороны и как скоро подступится следующая опасность. Даже их везение не бесконечно, даже Безымянные могут погибнуть, в чём Стелла воочию убедилась на маленьком кладбище Галлахера на Пенаконии.
[indent]Часовщик, хотя и казался по рассказам очень своеобразной личностью, развлекаться, судя по всему, умел, раз придумал такое масштабное развлечение для многих сотен живых созданий. Конечно, у Стеллы уже появился комплекс главного героя, заключающийся в том, что, пока ты чувствуешь себя членом какой-то избранной группы, с тобой не случится ничего плохого. Они приходят, побеждают, решают все проблемы и отправляется дальше, ловя восхищённые взгляды вслед… но жизнь - не сказка. Это может прекратиться очень скоро. Даже завтра. Пережитый опыт наглядно продемонстрировал ей собственную уязвимость. Если бы не Светлячок и Чёрный Лебедь, а затем - госпожа Зарянка, они бы так и сгинули в пучине сновидений.
[indent]***
[indent]- Здесь… хорошо, - она подставила лицо ветру, наслаждаясь его свежестью.
[indent]Город, в котором они очутились, выглядел невзрачно и не глянцево по сравнению с Пенаконией. Если бы Стелла попала сюда раньше, чем в мир грёз, то он бы показался ей ярким и цветным, но после такого сравниться трудно, не то, что превзойти. Никаких вычурных небоскрёбов, возносящихся к самому солнцу, странных машин, на полной скорости проносящихся мимо, нет уже привычных пепеши, с видом хозяев прогуливающихся по проспектам.
[indent]Здесь не было фальши. Этот город не обещал невозможное, тая своих недрах кромешный ужас. Пенакония выросла на костях тех, кто не справился со своими мечтами - или кошмарами. На костях рабов и их надзирателей, на костях тех, кто организовал сопротивление и даровал людям свободу. На костях тех, кто, как говорил Воскресенье, слишком слаб, чтобы распоряжаться своей судьбой. Множество жертв, когда вынужденных, когда благородно-самоотверженных, а когда и бессмысленных.
[indent]Стелла зашагала по тонкой кромке, отделяющей тротуар от мостовой, так сосредоточенно, словно важнее дела нет. По суровости она сейчас, пожалуй, обогнала бы братца Хану.
[indent]- Я… Понимаете, я чуть не потеряла всех вас. Когда вы пропали, мы чуть с ума не сошли. Прежде я не могла даже представить себе, чтобы кто-то мог вас пленить, господин Вельт. Поэтому я хочу подарить что-нибудь каждому члену нашей команды, что-то особенное. Что-то, чего раньше не было. Я уже дарила Март новый альбом для фотографий, а Дань Хэну - мыло в форме его водяного дракона. Нужно нечто другое, способное запечатлеть нашу нерушимую связь. Чтобы, даже если произойдёт плохое и мы друг друга забудем, то вспомнили бы, что у нас есть кто-то дорогой и важный, увидев этот предмет. Что согреет наши сердца, если нам однажды придётся расстаться. Эти Безымянные, Михаил, Разалина и Тьернан, однажды сошли с Экспресса. Они почувствовали, что для них это правильно. Мы не можем знать, когда это случится с нами.
[indent]Если что-то повторяется изо дня в день более или менее одинаково, то рано или поздно час возникнет ощущение, что этот цикл продлится вечно. Завтра, послезавтра и спустя много лет. Но это иллюзия. Всё может рухнуть когда угодно. Рухнуть непоправимо. И не обязательно это окажется трагедия, просто перед ними может встать такой выбор, когда по-другому поступить нельзя.

[indent]Кредиты не пахнут - наверняка сказали бы люди из КММ, и, возможно, были бы правы. Стелла не отличалась такой уж высокой щепетильностью в жизни, однако и у неё имелись свои границы, через которые она никогда бы не переступила. Наверно. Теоретически. Хотелось бы в это верить, хотя один из основных принципов, которым ежедневно пытается обучить насмешница-жизнь - это "никогда не говори никогда". Стелла же совершала сомнительные с точки зрения морали поступки - отпустила целой и невредимой Дань Шу тогда, хотя и понимала, что им ещё предстоит столкнуться и, скорее всего, тогда уж точно сразиться. Удивительно, что её не задержали после того, как она в таком призналась. Может, потому что, как и говорила Дань Шу, это не её противостояние, не её конфликт, не её божества и не её бедствие. Стелла, собственно, и не обязывалась выполнять работу Облачных Рыцарей и кого-то арестовывать.
[indent]Миссии Экспресс получал самые разные. Некоторые они сразу с негодованием отвергали, например, когда у них просили кого-то похитить. Хорошо, если она или Дань Хэн при этом не ломали наглецам челюсть, они всё же умели сдерживаться - не ради этих людей, но Безымянные должны поддерживать репутацию. Даже самые некорректные просители всё же не заслуживали прямого избиения, если не покушались на жизнь и безопасность экипажа поезда или не начинали после отказа громить мебель. Можно подумать, их вообще не воспитывали. Хотя, пожалуй, никак не Стелле вообще об этом говорить, ведь она совершенно не помнила, как появилась на свет, почему, занимался ли кто-нибудь её обучением, или же она росла сама по себе, как сорная трава. Этот провал в воспоминаниях, ничем не лучше того, что у Март, крайне тревожил - уже хотя бы тем, что не закрывался никак и ничем. Ничто не будоражило её память. Поэтому, когда Март сказала, что желает испробовать Матрицу Предвидения Лофу Сяньчжоу на себе, Стелла и сама испытала немалое искушение... но не стала, ей почему-то показалось, что это опасно. Для неё, Матрицы или Лофу - другой вопрос.
[indent]Сегодняшний запрос поступил от очень уважаемого человека, учёного, пусть и не уровня представителей Общества Гениев, но весьма солидного, с официальными публикациями известных в определённых кругах работ - они проверили, эти труды действительно существовали. И все документы у него были в порядке. Никаких оснований беспокоиться, но вместо обычного нетерпеливо-приподнятого настроения, что накатывало на Стеллу перед каждым визитом в новый, неизведанный мир, такой свежий, яркий, цветной и пахнущий тайнами, она ощущала тревогу. На сердце было неспокойно.
[indent]- Господин Янг, вы уверены, что нам стоит за это браться? - последний шанс отступить, передумать.
[indent]Артефакт исчезнувшей цивилизации. Звучит слишком красиво, совсем как они любят, будто это ловушка специально для их любопытства. Ладно-ладно, у такого солидного господина, может быть, оно давно уже в узде, но Стелла точно может сказать за себя. Как истинный Первопроходец, она не способна устоять перед таким. Сладкий приз, и ей даже не так важно, сколько денег они заработают, сколько предстоящие на пути эмоции. Чувство достижения успеха - оно притупляется вскоре после каждой победы, не то, чтобы те перестали иметь значение, ведь на кону стояла судьба целых миров, однако... к этому привыкаешь. Понимаешь, что всё уже позади, и кровь остывает. И тогда хочется ещё и ещё.

[indent]Блэйд сидит на берегу, пустым немигающим взором устремляясь в обманчиво безграничную даль мерцающей водной глади. Он смотрит так внимательно, словно она раскроет ему все тайны мироздания, включая ту, как же ему наконец избевиться от бессмертия. Лишь пустота и отрешённость в глазах выдают, что его разум где-то очень далеко, и пейзаж он не видит вовсе.
[indent]Он наслаждается холодным воздухом и спокойствием моря перед ним, знакомыми местами, свободой. Возможно, в последний раз. Приходя сюда, он отдаётся на волю Цзинь Юаня. Целиком и полностью. Тот мог не догадаться, кто ему пишет, и, заподозрив ловушку одной из многочисленных фракций, желающих либо его крови, либо разрушить весь Лофу, а для этого нужно устранить одного за другим защитников — разделяй и властвуй, — прийти со свитой рыцарей. Мог догадаться, но подумать, что Блэйд замыслил недоброе, или что такому выродку и отщепенцу, преуспевшему только в убийствах, в принципе место за решёткой.
[indent]Но он готов рискнуть, даже если на противоположном конце пути вновь маячил Дом Кандалов.
[indent]Заслышав шаги, он не поднимается, лишь полуоборачивается. Усмехнувшись, он выбирает из песка маленький камешек и бросает, почти не глядя. Отскочив от плеча, тот безвредно падает на землю.
[indent]— Куда ты смотришь, Цзинь Юань? Я здесь, — в его холодном, бесчувственном, почти мёртвом тоне прорезаются нотки иронии. Совсем как когда-то прежде, когда он пытался поддеть молодого тогда ещё лейтенанта — сперва тот его раздражал, затем его уколы стали менее агрессивными и больше дружески-шутливыми. Но, если бы они прекратились вовсе, можно было бы уверенно заявлять, что Инсина подменили. — Иди сюда.
[indent]По суровому лицу невозможно предположить, какое такое важное дело привело Блэйда обратно на Лофу, но он приглашающим жестом поднимает руку с зажатой в ней бутылкой. Ещё три такие же небрежно разбросаны рядом, плотно закупоренные, многообещающе пузатые. Когда-то он нуждался в помощи старших, чтобы раздобыть это вино, и приходилось идти на ухищрения, чтобы убедить их помочь. Теперь они повзрослели... нет, постарели. Осталась ли в них хоть какая-то жизнь? Он — Блэйд, пустая оболочка, предназначенная лишь для того, чтобы направлять смертоносный клинок в те цели, которые ему укажут. А Цзинь Юань славится ленью, и кое-кто на Лофу говорит, что ему и вовсе пора бы уже на покой. Генерал, положение которого даёт ему все возможные привилегии — даже отпустить восвояси разыскиваемых преступников и потребовать у свидетелей обо всём забыть.
[indent]Почему в твоём взгляде столько печали, Цзин Юань? Можно подумать, ты сожалеешь... о нас. Но кем мы были для тебя? Ты забыл, ты предал нас? Почему же иначе ты сумел остаться единственным, кто не только не утратил имя и славу, как все остальные, кто был связан с нами, но и возвысился? Ты отрёкся от товарищей ради власти?
[indent]Такие мысли не раз приходили Блэйду в голову — меняя форму, становясь всё более и более ядовитыми, сочились гневом и обидой, непониманием, даже почти что презрением. Он гадал, струсил ли Цзинь Юань тогда их остановить, а потом и защитить. Гадал, не этот ли человек первым донёс об их преступлении, что его и Дань Фэна так быстро схватили. Чем не повод выслужиться? И прослыть настолько принципиальным, что не щадит даже товарищей, если они совершили грех.
[indent]Может, и не предал, просто струсил. Побоялся выступить за них и разделить с ними проклятие. Блэйд не знает, не берётся сказать, что хуже. Но ему не о чем толковать ни с трусом, ни с предателем, ни со лжецом. И, видя, воспринимая Цзинь Юаня так, он окатывал бывшего приятеля едким сарказмом и одаривал жестокими ухмылками, так не похожими на того мальчика, а затем и мужчину, с которым когда-то Цзинь Юань разделял застольные речи, прогулки, победы и поражения.
[indent]Но сегодня он здесь не для того, чтобы бросаться обвинениями. Он слишком устал. Даже если всё действительно так — пусть. Возможно, Блэйд при всех его изменениях так и остался тем же наивным дураком, каким был Инсин, но он соскучился.
[indent]— Спасибо, что пришёл.
[indent]Блэйд бросает это лаконично и сухо. Как если бы они пришли на деловую встречу, обсуждать какой-то новый договор между Лофу и Охотниками за Стелларонами. Отсутствие прежней улыбки не красит его лицо, и недостаток прежних брызжущих через край эмоций и правда создаёт впечатление ходячего трупа, который просто забыли упокоить. Забыли — или, как в его случае действительно произошло с Комиссией Десяти Владык, не смогли.

[indent]Кредиты не пахнут - наверняка сказали бы люди из КММ, и, возможно, были бы правы. Стелла не отличалась такой уж высокой щепетильностью в жизни, однако и у неё имелись свои границы, через которые она никогда бы не переступила. Наверно. Теоретически. Хотелось бы в это верить, хотя один из основных принципов, которым ежедневно пытается обучить насмешница-жизнь - это "никогда не говори никогда". Стелла же совершала сомнительные с точки зрения морали поступки - отпустила целой и невредимой Дань Шу тогда, хотя и понимала, что им ещё предстоит столкнуться и, скорее всего, тогда уж точно сразиться. Удивительно, что её не задержали после того, как она в таком призналась. Может, потому что, как и говорила Дань Шу, это не её противостояние, не её конфликт, не её божества и не её бедствие. Стелла, собственно, и не обязывалась выполнять работу Облачных Рыцарей и кого-то арестовывать.
[indent]Миссии Экспресс получал самые разные. Некоторые они сразу с негодованием отвергали, например, когда у них просили кого-то похитить. Хорошо, если она или Дань Хэн при этом не ломали наглецам челюсть, они всё же умели сдерживаться - не ради этих людей, но Безымянные должны поддерживать репутацию. Даже самые некорректные просители всё же не заслуживали прямого избиения, если не покушались на жизнь и безопасность экипажа поезда или не начинали после отказа громить мебель. Можно подумать, их вообще не воспитывали. Хотя, пожалуй, никак не Стелле вообще об этом говорить, ведь она совершенно не помнила, как появилась на свет, почему, занимался ли кто-нибудь её обучением, или же она росла сама по себе, как сорная трава. Этот провал в воспоминаниях, ничем не лучше того, что у Март, крайне тревожил - уже хотя бы тем, что не закрывался никак и ничем. Ничто не будоражило её память. Поэтому, когда Март сказала, что желает испробовать Матрицу Предвидения Лофу Сяньчжоу на себе, Стелла и сама испытала немалое искушение... но не стала, ей почему-то показалось, что это опасно. Для неё, Матрицы или Лофу - другой вопрос.
[indent]Сегодняшний запрос поступил от очень уважаемого человека, учёного, пусть и не уровня представителей Общества Гениев, но весьма солидного, с официальными публикациями известных в определённых кругах работ - они проверили, эти труды действительно существовали. И все документы у него были в порядке. Никаких оснований беспокоиться, но вместо обычного нетерпеливо-приподнятого настроения, что накатывало на Стеллу перед каждым визитом в новый, неизведанный мир, такой свежий, яркий, цветной и пахнущий тайнами, она ощущала тревогу. На сердце было неспокойно.
[indent]- Господин Янг, вы уверены, что нам стоит за это браться? - последний шанс отступить, передумать.
[indent]Артефакт исчезнувшей цивилизации. Звучит слишком красиво, совсем как они любят, будто это ловушка специально для их любопытства. Ладно-ладно, у такого солидного господина, может быть, оно давно уже в узде, но Стелла точно может сказать за себя. Как истинный Первопроходец, она не способна устоять перед таким. Сладкий приз, и ей даже не так важно, сколько денег они заработают, сколько предстоящие на пути эмоции. Чувство достижения успеха - оно притупляется вскоре после каждой победы, не то, чтобы те перестали иметь значение, ведь на кону стояла судьба целых миров, однако... к этому привыкаешь. Понимаешь, что всё уже позади, и кровь остывает. И тогда хочется ещё и ещё.

❖ Защитил лабораторию.
❖ Переспал с Трисс в Каэр Морхене.
❖ Отдал скоя'таэлям ящики с оружием.
❖ Защитил Абигайл от селян.
❖ Расправился с кокатриксом вместе с Зигфридом.
❖ Помог скоя'таэлям в битве на болотах.
❖ Раскрыл Яведа, найдя труп Рэймонда.
❖ Талер спасен от де Ветта.
❖ Спас людей на кладбище.
❖ Гуль Ветала жив.
❖ В Доме Ночи встал на защиту вампирш.
❖ Проклятье Винсента снято.
❖ Помог скоя'таэлям проникнуть в Банк Вивальди.
❖ Альвин передан Шани.
❖ Геральт не остался в отношениях ни с Трисс, ни с Шани.
❖ Селяне и водяные живут в мире, благодаря Владычице Озера.
❖ Геральт не убивал Беренгара.
❖ В деревне встал на сторону эльфов.
❖ Беренгар выжил в битве с Яведом.
❖ Принцесса Адда расколдована и вышла замуж за Радовида.
❖ Зигфрид погиб от руки Геральта и Яевинна.
❖ Король Дикой Охоты побежден.

❖ Ариан сдался Геральту.
❖ Помог скорбящему троллю.
❖ В купальнях сразу пошел искать выход, не уединяясь с Трисс.
❖ Во время битвы в купальнях Геральт не освободил Йорвета, и тот попал на барку.
❖ Чтобы добраться до Лето, решил помочь Роше с Лоредо.
❖ Не убивал Малену, и ее дальнейшая судьба неизвестна.
❖ Геральт не спал с Вэс.
❖ Пара троллей воссоединилась.
❖ Роше убил Хенсельта.
❖ Анаис спасена Геральтом и Роше и осталась под защитой Яна Наталиса.
❖ Геральт не убил дракона.
❖ Лето остался жив.

— Duvvelsheyss! — в сердцах восклицает краснолюд с черной бородой, в которой уже просматриваются седые волоски, с трудом сдерживая порыв, чтобы не раскидать карты по всей корчме. — Да как жеж так, едрить твою телегу?!
Цири никак не реагирует на эту вспышку задетых до глубины души чувств от третьего подряд проигрыша. Краснолюд уже проиграл ей шестьдесят крон в попытке отыграться дважды за первые двадцать.

— Еще партию? — нежным, почти звенящим и невинным голоском спрашивает она, хитро сверкнув своими унаследованными от матери и бабушки зелеными глазами.
— Ну уж нет, девчуля, ты меня так совсем без портков оставишь, — краснолюд мотает головой, вздыхает, снимает с пояса кошель и, развязав тесемки, методично отсчитывает оттуда шесть монет номиналом в десять крон каждая. Цири смотрит на них почти равнодушным взглядом. С деньгами представитель Старшей Расы расстается весьма неохотно, но движения у него достаточно уверенные. Если не сказать — механические.
Она невольно думает, а не родственник ли это Вимме Вивальди? Впрочем, какое ей дело.

— Один вопрос, — краснолюд выпивает залпом свою кружку эля и поднимается на ноги, собираясь уже уходить. — Кто учил тебя играть в гвинт так лихо?
— Ярпен Зигрин, — без колебаний отвечает Цири, а потом одаривает своего оппонента довольной улыбкой, наслаждаясь тем, как у него вытягивается лицо. — Бывай. Спасибо за эти три партии.
Краснолюд прощается неуклюже, уходит, ворча. Дверь корчмы «Семь котов» хлопает чуть сильнее, чем полагается. Вероятно, всё дело в его досаде. А может быть, причина в ветре, который слегка поднялся.

В это время года темнеет позже, но в окно уже видать, как сумерки постепенно опускаются, обволакивая собой природу. Ничего не предвещает непогоды, но Цири почему-то уверена — будет буря нынче ночью.
Здесь она решила пересидеть не только ее, но и дождаться, когда в Новиграде всё утихнет.

Несмотря на сложности, на риск и не слишком гладко прошедшее приключение, филактерий все-таки у нее. Спрятан на самом дне ее сумки, обернут в грубую холщовую ткань. Никто так просто не догадается, что у нее есть нечто настолько ценное.
За пределами стен Новиграда здесь нет людей Ублюдка-младшего, здесь ей пока что безопасно. Во всех остальных неудобных ситуациях она способна постоять за себя сама.

В корчме пока что не слишком оживленно. Возможно, жители окрестных домов не спешат пропустить пару кружечек пенного, чтобы потом не возвращаться на ночь, уворачиваясь от хлестаемых по телу струй ливня. Тоже небось чуют непогоду и поэтому запираются дома, крепко закрывают двери и ставни, осматривают крыши — не видно ли прорех?
Ее это устраивает. Как никогда она желает тишины и покоя хотя бы на некоторое время.

Немногочисленные посетители только также режутся в гвинт, громко хлюпают своими похлебками и едят жареное мясо прямо руками. Цири давно привыкла игнорировать эти звуки. Она машет рукой корчмарю, просит принести ей рагу и кувшин горячего сбитня. Эля ей пока что не хочется — и так две кружки выпила, пока играла с этим краснолюдом, а от соленого вяленого мяса уже рот сводит.

С Риенсом они разошлись почти сутки назад, едва она получила желаемое и они оказались на достаточно безопасном расстоянии от дома Ублюдка, чтобы оборвать все хвосты погони. Они попрощались, зная, что когда-нибудь еще увидятся. Боги почему-то постоянно сводят их пути, время от времени, в пределах окрестностей Велена или в Новиграде. Как будто бы что-то хотят этим сказать.
Цири больше не жаждет его крови, он не жаждет ее поймать. Делить им нечего, а помощник из него не такой уж и плохой.

Пока она здесь, пока ее вороная кобыла Кельпи в стойле с другими лошадьми вблизи корчмы, у нее есть время подумать до утра.
Она знает о некоторых местах, где спрятаны порталы, ведущие в лабораторию Аваллак’ха. Знает, как их найти и оказаться там, внутри. Где-то в его записях есть ритуал, который освободит эльфа от проклятия и вернет ему привычный облик без последствий при помощи филактерия.
Только для этого нужно забрать его самого.

Цири не знает, безопасно ли сейчас в замке барона Стенгера. Убрался ли уже оттуда Эредин со своим эльфьим войском, убедившись, что нет там Цириллы? Или устроил ей засаду, держит то существо, в которое превратился Знающий, в заложниках?
Цири не настолько сильно беспокоится об Аваллак’хе, чтобы возвращаться, подгоняя Кельпи, чтобы немедленно его расколдовать. Ей бы хоть как-то обстановку разведать, хоть какие-то отголоски новостей поймать за шлейф. Поэтому она еще и в корчме, прислушивается к разговорам. Ничего интересного. Вообще.
Плохо.

Дверь корчмы снова скрипит, и Цири поднимает голову, оглядывая вошедших. Неотёсанные мужики, небольшая группа. Почти что заваливаются через порог, шумно гогоча и нарушая тишину, привлекая к себе внимание. Только один человек среди них выделяется — заметно моложе, аккуратнее и презентабельнее.

Цири едва сдерживает вскрик, прикрыв губы ладонью. Она помнит это лицо так хорошо, как будто бы видела его только вчера. Более юного, без шрама. Она запомнила его ещё в тот момент, когда с его головы слетел шлем и явил ей подлинный лик страшного Чёрного Рыцаря, образ чей пугал её по ночам после того, как она от него сбежала.
Тогда Цири перестала его бояться и передумала отнимать его жизнь. Позже он отдал свою, но… Но как же…
Мёртвые не возвращаются. Даже магия не может поднять труп из могилы и сделать его снова живым, дышащим и мыслящим человеком. Некромантия является запретом, после уничтожения Капитула — негласным, но Цири помнит рассказы Йеннифэр, не так должны выглядеть ожившие мертвецы, ой, не так…

— О, глядите-ка, какая краля! Ещё и в полном одиночестве! — один из спутников «мертвеца» замечает её взгляд и роняет не самый приятный комментарий, но Цири всё равно. Ей не до него, она всё ещё смотрит на лицо Кагыра, боясь поверить своим глазам.

[indent]Кредиты не пахнут - наверняка сказали бы люди из КММ, и, возможно, были бы правы. Стелла не отличалась такой уж высокой щепетильностью в жизни, однако и у неё имелись свои границы, через которые она никогда бы не переступила. Наверно. Теоретически. Хотелось бы в это верить, хотя один из основных принципов, которым ежедневно пытается обучить насмешница-жизнь - это "никогда не говори никогда". Стелла же совершала сомнительные с точки зрения морали поступки - отпустила целой и невредимой Дань Шу тогда, хотя и понимала, что им ещё предстоит столкнуться и, скорее всего, тогда уж точно сразиться. Удивительно, что её не задержали после того, как она в таком призналась. Может, потому что, как и говорила Дань Шу, это не её противостояние, не её конфликт, не её божества и не её бедствие. Стелла, собственно, и не обязывалась выполнять работу Облачных Рыцарей и кого-то арестовывать.
[indent]Миссии Экспресс получал самые разные. Некоторые они сразу с негодованием отвергали, например, когда у них просили кого-то похитить. Хорошо, если она или Дань Хэн при этом не ломали наглецам челюсть, они всё же умели сдерживаться - не ради этих людей, но Безымянные должны поддерживать репутацию. Даже самые некорректные просители всё же не заслуживали прямого избиения, если не покушались на жизнь и безопасность экипажа поезда или не начинали после отказа громить мебель. Можно подумать, их вообще не воспитывали. Хотя, пожалуй, никак не Стелле вообще об этом говорить, ведь она совершенно не помнила, как появилась на свет, почему, занимался ли кто-нибудь её обучением, или же она росла сама по себе, как сорная трава. Этот провал в воспоминаниях, ничем не лучше того, что у Март, крайне тревожил - уже хотя бы тем, что не закрывался никак и ничем. Ничто не будоражило её память. Поэтому, когда Март сказала, что желает испробовать Матрицу Предвидения Лофу Сяньчжоу на себе, Стелла и сама испытала немалое искушение... но не стала, ей почему-то показалось, что это опасно. Для неё, Матрицы или Лофу - другой вопрос.
[indent]Сегодняшний запрос поступил от очень уважаемого человека, учёного, пусть и не уровня представителей Общества Гениев, но весьма солидного, с официальными публикациями известных в определённых кругах работ - они проверили, эти труды действительно существовали. И все документы у него были в порядке. Никаких оснований беспокоиться, но вместо обычного нетерпеливо-приподнятого настроения, что накатывало на Стеллу перед каждым визитом в новый, неизведанный мир, такой свежий, яркий, цветной и пахнущий тайнами, она ощущала тревогу. На сердце было неспокойно.
[indent]- Господин Янг, вы уверены, что нам стоит за это браться? - последний шанс отступить, передумать.
[indent]Артефакт исчезнувшей цивилизации. Звучит слишком красиво, совсем как они любят, будто это ловушка специально для их любопытства. Ладно-ладно, у такого солидного господина, может быть, оно давно уже в узде, но Стелла точно может сказать за себя. Как истинный Первопроходец, она не способна устоять перед таким. Сладкий приз, и ей даже не так важно, сколько денег они заработают, сколько предстоящие на пути эмоции. Чувство достижения успеха - оно притупляется вскоре после каждой победы, не то, чтобы те перестали иметь значение, ведь на кону стояла судьба целых миров, однако... к этому привыкаешь. Понимаешь, что всё уже позади, и кровь остывает. И тогда хочется ещё и ещё.

[indent]У них будет прогулка. Настоящая. Спокойная. Никаких монстров, никаких погонь, никаких сомнительных поручений, никаких подковёрных интриг, эманаторов, эонов. Просто прогулка в своё удовольствие, такая, какой должен был стать город грёз, вместо этого обернувшись худшим кошмаром – не только она сама, но даже старшие экспресса давно не подходили так близко к краю гибели, как тогда. Или утраты себя, что ещё хуже. Теперь Стелла хотела обычный поход по магазинам, обычные аттракционы, обычное веселье, может быть, попроще, чем волшебная земля, способная реализовать любую фантазию, зато существующие в реальном мире и без подвоха. Разве что продавцы их попытаются обмануть и всучить подделку или взвинтить цены, это максимум.
[indent]- Конечно, идёмте.
[indent]Ей не удавалось стать настолько же бесстрастной, как Дань Хэн, готовый идеальный игрок в покер, но для Март она обычно служила якорем, не позволяющим той унестись к небесам и потеряться там. Однако сегодня она, пожалуй, как никогда хорошо понимала подругу. Нужно успевать веселиться, пока есть возможность, брать от жизни всё, позволять себе беспечность, когда выдаются минуты долгожданного отдыха, ведь  неизвестно, с какой стороны и как скоро подступится следующая опасность. Даже их везение не бесконечно, даже Безымянные могут погибнуть, в чём Стелла воочию убедилась на маленьком кладбище Галлахера на Пенаконии.
[indent]Часовщик, хотя и казался по рассказам очень своеобразной личностью, развлекаться, судя по всему, умел, раз придумал такое масштабное развлечение для многих сотен живых созданий. Конечно, у Стеллы уже появился комплекс главного героя, заключающийся в том, что, пока ты чувствуешь себя членом какой-то избранной группы, с тобой не случится ничего плохого. Они приходят, побеждают, решают все проблемы и отправляется дальше, ловя восхищённые взгляды вслед… но жизнь - не сказка. Это может прекратиться очень скоро. Даже завтра. Пережитый опыт наглядно продемонстрировал ей собственную уязвимость. Если бы не Светлячок и Чёрный Лебедь, а затем - госпожа Зарянка, они бы так и сгинули в пучине сновидений.
[indent]***
[indent]- Здесь… хорошо, - она подставила лицо ветру, наслаждаясь его свежестью.
[indent]Город, в котором они очутились, выглядел невзрачно и не глянцево по сравнению с Пенаконией. Если бы Стелла попала сюда раньше, чем в мир грёз, то он бы показался ей ярким и цветным, но после такого сравниться трудно, не то, что превзойти. Никаких вычурных небоскрёбов, возносящихся к самому солнцу, странных машин, на полной скорости проносящихся мимо, нет уже привычных пепеши, с видом хозяев прогуливающихся по проспектам.
[indent]Здесь не было фальши. Этот город не обещал невозможное, тая своих недрах кромешный ужас. Пенакония выросла на костях тех, кто не справился со своими мечтами - или кошмарами. На костях рабов и их надзирателей, на костях тех, кто организовал сопротивление и даровал людям свободу. На костях тех, кто, как говорил Воскресенье, слишком слаб, чтобы распоряжаться своей судьбой. Множество жертв, когда вынужденных, когда благородно-самоотверженных, а когда и бессмысленных.
[indent]Стелла зашагала по тонкой кромке, отделяющей тротуар от мостовой, так сосредоточенно, словно важнее дела нет. По суровости она сейчас, пожалуй, обогнала бы братца Хану.
[indent]- Я… Понимаете, я чуть не потеряла всех вас. Когда вы пропали, мы чуть с ума не сошли. Прежде я не могла даже представить себе, чтобы кто-то мог вас пленить, господин Вельт. Поэтому я хочу подарить что-нибудь каждому члену нашей команды, что-то особенное. Что-то, чего раньше не было. Я уже дарила Март новый альбом для фотографий, а Дань Хэну - мыло в форме его водяного дракона. Нужно нечто другое, способное запечатлеть нашу нерушимую связь. Чтобы, даже если произойдёт плохое и мы друг друга забудем, то вспомнили бы, что у нас есть кто-то дорогой и важный, увидев этот предмет. Что согреет наши сердца, если нам однажды придётся расстаться. Эти Безымянные, Михаил, Разалина и Тьернан, однажды сошли с Экспресса. Они почувствовали, что для них это правильно. Мы не можем знать, когда это случится с нами.
[indent]Если что-то повторяется изо дня в день более или менее одинаково, то рано или поздно час возникнет ощущение, что этот цикл продлится вечно. Завтра, послезавтра и спустя много лет. Но это иллюзия. Всё может рухнуть когда угодно. Рухнуть непоправимо. И не обязательно это окажется трагедия, просто перед ними может встать такой выбор, когда по-другому поступить нельзя.

[indent]Блэйд сидит на берегу, пустым немигающим взором устремляясь в обманчиво безграничную даль мерцающей водной глади. Он смотрит так внимательно, словно она раскроет ему все тайны мироздания, включая ту, как же ему наконец избевиться от бессмертия. Лишь пустота и отрешённость в глазах выдают, что его разум где-то очень далеко, и пейзаж он не видит вовсе.
[indent]Он наслаждается холодным воздухом и спокойствием моря перед ним, знакомыми местами, свободой. Возможно, в последний раз. Приходя сюда, он отдаётся на волю Цзинь Юаня. Целиком и полностью. Тот мог не догадаться, кто ему пишет, и, заподозрив ловушку одной из многочисленных фракций, желающих либо его крови, либо разрушить весь Лофу, а для этого нужно устранить одного за другим защитников — разделяй и властвуй, — прийти со свитой рыцарей. Мог догадаться, но подумать, что Блэйд замыслил недоброе, или что такому выродку и отщепенцу, преуспевшему только в убийствах, в принципе место за решёткой.
[indent]Но он готов рискнуть, даже если на противоположном конце пути вновь маячил Дом Кандалов.
[indent]Заслышав шаги, он не поднимается, лишь полуоборачивается. Усмехнувшись, он выбирает из песка маленький камешек и бросает, почти не глядя. Отскочив от плеча, тот безвредно падает на землю.
[indent]— Куда ты смотришь, Цзинь Юань? Я здесь, — в его холодном, бесчувственном, почти мёртвом тоне прорезаются нотки иронии. Совсем как когда-то прежде, когда он пытался поддеть молодого тогда ещё лейтенанта — сперва тот его раздражал, затем его уколы стали менее агрессивными и больше дружески-шутливыми. Но, если бы они прекратились вовсе, можно было бы уверенно заявлять, что Инсина подменили. — Иди сюда.
[indent]По суровому лицу невозможно предположить, какое такое важное дело привело Блэйда обратно на Лофу, но он приглашающим жестом поднимает руку с зажатой в ней бутылкой. Ещё три такие же небрежно разбросаны рядом, плотно закупоренные, многообещающе пузатые. Когда-то он нуждался в помощи старших, чтобы раздобыть это вино, и приходилось идти на ухищрения, чтобы убедить их помочь. Теперь они повзрослели... нет, постарели. Осталась ли в них хоть какая-то жизнь? Он — Блэйд, пустая оболочка, предназначенная лишь для того, чтобы направлять смертоносный клинок в те цели, которые ему укажут. А Цзинь Юань славится ленью, и кое-кто на Лофу говорит, что ему и вовсе пора бы уже на покой. Генерал, положение которого даёт ему все возможные привилегии — даже отпустить восвояси разыскиваемых преступников и потребовать у свидетелей обо всём забыть.
[indent]Почему в твоём взгляде столько печали, Цзин Юань? Можно подумать, ты сожалеешь... о нас. Но кем мы были для тебя? Ты забыл, ты предал нас? Почему же иначе ты сумел остаться единственным, кто не только не утратил имя и славу, как все остальные, кто был связан с нами, но и возвысился? Ты отрёкся от товарищей ради власти?
[indent]Такие мысли не раз приходили Блэйду в голову — меняя форму, становясь всё более и более ядовитыми, сочились гневом и обидой, непониманием, даже почти что презрением. Он гадал, струсил ли Цзинь Юань тогда их остановить, а потом и защитить. Гадал, не этот ли человек первым донёс об их преступлении, что его и Дань Фэна так быстро схватили. Чем не повод выслужиться? И прослыть настолько принципиальным, что не щадит даже товарищей, если они совершили грех.
[indent]Может, и не предал, просто струсил. Побоялся выступить за них и разделить с ними проклятие. Блэйд не знает, не берётся сказать, что хуже. Но ему не о чем толковать ни с трусом, ни с предателем, ни со лжецом. И, видя, воспринимая Цзинь Юаня так, он окатывал бывшего приятеля едким сарказмом и одаривал жестокими ухмылками, так не похожими на того мальчика, а затем и мужчину, с которым когда-то Цзинь Юань разделял застольные речи, прогулки, победы и поражения.
[indent]Но сегодня он здесь не для того, чтобы бросаться обвинениями. Он слишком устал. Даже если всё действительно так — пусть. Возможно, Блэйд при всех его изменениях так и остался тем же наивным дураком, каким был Инсин, но он соскучился.
[indent]— Спасибо, что пришёл.
[indent]Блэйд бросает это лаконично и сухо. Как если бы они пришли на деловую встречу, обсуждать какой-то новый договор между Лофу и Охотниками за Стелларонами. Отсутствие прежней улыбки не красит его лицо, и недостаток прежних брызжущих через край эмоций и правда создаёт впечатление ходячего трупа, который просто забыли упокоить. Забыли — или, как в его случае действительно произошло с Комиссией Десяти Владык, не смогли.